Книга Иван Царевич и серый морг, страница 69 – Янина Корбут

– А Рома после этого вышел?

Тетерь задумался:

– Нет, я его больше не видел. Или он к кому-то приходил и остался в квартире, или ушёл через чердак и вышел из другого подъезда. Но я тоже оттуда по-быстрому слинял. Не хватало ещё, чтобы меня там приметила какая-нибудь глазастая старуха.

В разгар нашей беседы на детской площадке из темноты вынырнул паренёк с неприятно бегающим взглядом и выразительным фингалом под глазом. Синяк был различим даже при неярком свете фонаря, освещавшего дорожку. Он свистнул Тетерю и замер, как крокодил в засаде, когда тот сделал ему какой-то успокаивающий жест рукой.

– Мне пора. Считай, я ничего тебе не говорил. Связываться с власть имущими – выписать себе смертный приговор раньше времени. Мне дела сынка Тихонова по барабану. А за это, – тут он указал на то место, которое я пережимал ему руками, – ещё поквитаемся. Считай, ты мой должник.

Цыкнув товарищу, так и не издавшему ни звука, Тетерь деловито заспешил в темноту за фонарём. Неприятный тип с мутными глазами оценивающе оглядел нас, словно фотографируя на свой встроенный в мозги «Полароид», после чего неторопливо последовал за Тетерем. Мы проводили их взглядом, Суслик непроизвольно сжимал и разжимал кулаки, досадуя, что пустить их в ход особо не вышло.

– Что это было? – налетел он на меня, едва наши оппоненты скрылись в поглотившей их темноте.

– Ты про что конкретно?

– Сам же говорил, что никогда не будешь трупаков обворовывать. Зачем пообещал Тетерю?

– Да не буду я ничего такого делать. Сева всё это проворачивал с молчаливого согласия Жабы, уверен. Та имела свой процент. Иначе он бы не рискнул. Мне Тетеря нужно было как-то разговорить. Потом что-нибудь придумаю. Меня сейчас не это волнует, а новая зацепка.

– Ты про сына, Рому этого?

– Как тебе такое? Оба раза он тут как тут.

– Если он бывший наркоша, то вполне может и с крыши кого-то толкнуть. Что связывает журналиста и Севу? Твой Сева мог знать журналиста?

Я пожал плечами:

– Когда со мной о нём разговаривал, никак не отреагировал. Я имею в виду, никак особенно. Я не был там, когда Сева его первый раз увидел, но мне показалось: сам журналист его не сильно впечатлил. А вот медальон заинтересовал, раз он его прихватил. Кажется, он сразу связал это с цепочкой мумии. Теперь выходит, что Рома был как-то связан и с Севой, и с журналистом.

– Может, и с мумией тоже? Чем чёрт не шутит?

– А что, если эти типа врачи, что лечат рак, работают под прикрытием Роминого папаши? Вот сын и всполошился, чтобы прикрыть косяки отца?

– И что будем делать? Я с сыном заместителя мэра не знаком, – поник Суслик.

– А теория шести рукопожатий?

– Я столько рук не жал. В смысле жал, но не таким чинам.

– Слушай, но где-то же он бывает, – подумал я вслух. – Куда-то выходит. Встретим его и поговорим.

– Так он и признается!

– Признается не признается, но как-то себя выдаст, если не профессиональный актёр.

– Дэ-э-э… – промычал Суслик. – Н-н-н-ну… С чего начнём поиски?

– Позвоню Любочке, – сообщил я другу. Конечно, зная, что он поймёт, о ком речь.

– А, бабушке по имени «Могу»?

– Если бы Любочка тебя услышала, ты был бы покойником, – усмехнулся я. – Правда, аккуратно подстриженным.

Любочка была пенсионного возраста парикмахершей, которая стригла ещё моего деда, потом отца, а теперь и меня. Она работала в центре города, пост свой занимала уже лет сорок, потому всегда знала всё и про всех. Это был одновременно самый надёжный и самый ненадёжный источник информации. Всё, что входило Любочке в уши, немедленно оседало на её же подкорке. И оттуда информация уже распространялась по городу со скоростью света. Никакому интернету и не снилось.