Книга Блики смерти, страница 152 – Наталья Гриневич, Елена Фили, Галина Ярось, и др.

— А почему ты мне вдруг позвонил?

Она прекрасно выглядела, хотя возраст начал брать свое. Сколько ей? Примерно сорок два. В школе она была старше. Знала, что нравилась ему. Блестящие глаза, как и прежде стройная, маленькие пухлые руки. Она очень хорошо играла. Валериан восхищался и завидовал, он был влюблен в нее с первого по десятый класс, а может и позже. А может и сейчас.

Узнав о причине разговора, Римма помрачнела.

— Это ужасно. Я не верю, что он ушел. Только недавно виделись. Я даже на работу не пошла. Не могу.

Она вышла вытереть слезы в спальню и вынесла оттуда горящую свечу.

Валериан огляделся. Комната была такой же, как и Римма. Красивой, но все в ней как будто вышло из моды. Темные шелковые занавески, мягкие кресла. На серебряном подносе конфеты и кофе, плед на диване. Будуар.

«Мужа нет и не было», — подумал Валериан.

— А Петр много пил?

— Что ты! Нет, он как все. Для настроения, для творчества. Он великий музыкант. Тонкий.

— Вы дружили?

— Почему ты спрашиваешь?

— Мне нужно знать. Меня попросили.

— Почему тебя? Валерка, ты же в тюрьме сидел. Ты не полицейский?

— Да, сидел. Не полицейский.

— За что сидел? Ты кого-то убил?

Валериан покачал головой.

Римма вздохнула, сказала, что она ничего не понимает. Начала, наконец, рассказывать. Он видел, что волновалась. Руки в браслетах вздымались вверх, а он вспоминал, как любовался ими когда-то.

— Он называл меня Габи, так звали девушку Дебюсси, потому что у нее, как и у меня, зеленые глаза. Влюбился в меня. Стихи мне читал. Мы работали вместе пятнадцать лет.

Она тяжело вздохнула, но смотрела Валериану прямо в глаза.

— А когда ты видела его в последний раз?

— Пару дней назад. Потом ногу растянула. Болит, ноет.

Она поджала губы.

— Мне сказали, что Петр из окна выпал.

Начала всхлипывать.

— Если кто-то виноват, то эта вертихвостка. Довела его. Я сейчас.

Римма снова ушла в спальню и вернулась с несколькими толстыми альбомами.

— Посмотри, здесь твои фото. И мои. Хочешь, возьми, что понравится.

Фото его действительно были. Одна — с ребятами около школы, а вторая — на сцене, когда он играл на скрипке, а Римма аккомпанировала. Другая и как будто чужая жизнь. Он вытащил обе фотографии и пошел в прихожую.

Оделся, достал из кармана ноты Левданского и показал Римме.

Она их узнала, но виду не подала. Он это понял, но почему-то спросил только об одном:

— У тебя кто-то есть?

Она пошла на кухню, взяла его бутылку вина и свою, отдала ему, поцеловала в губы и открыла дверь.

Валериан шел по темному городу, ехал в почти пустом метро и раздваивался. Одна половина головы думала о Левданском, а вторая — о Римме и о музыке, которую ему пришлось бросить. Открыл ноты. Старая бумага. Шесть страничек. В конце последней черным, очень мелко, была какая-то надпись от руки. Похоже на стихи. Без лупы не разберешь. Валериан почти засыпал. Оставалось трое подозреваемых. Таинственная студентка, молодая любовница несчастного Петра Левданского, кто-то X и Римма. Да, Римма.

В вагоне он случайно толкнул парня в кепке с козырьком, но не извинился. Продолжения не ждал. Однако на выходе со станции его окликнули. Он обернулся и получил удар в челюсть. От неожиданности сел в сугроб. Парень наклонился, вытащил из его кармана торчащие ноты, бросил в лужу и растоптал ногой. Валериан поднялся не сразу, отряхнулся, чертыхаясь, достал мокрые листы. Пальто было в грязи. Потрогал левую щеку. Кость цела. Буркнул телефон. Снова Константин.