Книга Блики смерти, страница 85 – Наталья Гриневич, Елена Фили, Галина Ярось, и др.

Посмотрел. «Люда?!»

Девушки приближаются. Решай сию секунду!

Провел рукой перед лицом Люды-Тони:

— Замри!

Метнулся за дерево. Успей поймать руки Дуси, пока они не сомкнулись в замок вокруг ствола. Соберись, лови руки. Не два, не два. Вот, вот две холодные ладошки. Кончики пальцев касаются друг друга, и я накрываю их огненными ладонями.

— Дуся, слушай мой голос, только мой голос. Пришла весна, распустились листья. Все твои мечты сбудутся. Ты будешь жить долго и счастливо, долго и счастливо.

— Где я?

— Мы приехали загадывать желания.

— Можно?

— Нужно.

Я махнул рукой мужчинам.

— Что с Тоней? — спросили они в один голос.

— Она под гипнозом. Все видит, слышит и понимает, но не сможет двигаться, пока не разрешу.

— Что делать?

— Помогите одеться Дусе, — говорю им, накидывая шубку на плечи Тони, — в двух словах не объяснить. Рядом кордон. Пойдемте туда.

12

Лесокомбинат ухаживал за домом. Коля зажег свет и сноровисто растопил печь. Небольшое помещение наполнялось теплом, напряжение людей нарастало с каждой секундой. Мне это было на руку. Внимание приковано ко мне, а я наблюдаю за копией Люды. Понятно, почему в доме Дубравиных не было ее фото. Тянуть смысла нет. Тася-Тоня — крепкий орешек, сама не признается.

— Начнем, — я достал блокнот и показал страницу с портретом, который нарисовала под гипнозом Дуся, — Тоня, кто на портрете?

— Мама.

— Почему ее нарисовала Дуся, когда я спросил о том, кто вылечил ее от заикания?

— Мама ее учила подбирать слова так, чтобы меньше заикаться.

— Зачем ты хотела овладеть гипнозом?

— О чем вы?

— Показательный сеанс гипноза на кафедре психиатрии в Пензе в ноябре 1981-го. Ты просилась в ученицы. Найдутся те, кто вспомнит тебя.

— И что?

— Ты была готова заплатить за обучение серьезные деньги.

— О какой сумме речь? — встрепенулся Дубравин.

— Сберкнижка на предъявителя, — размеренно произнес я, следя за реакцией Василия, — на сумму три тысячи рублей.

Я едва успел договорить, как в левое плечо прилетело что-то тяжелое. Треснуло стекло, в нос ударил запах керосина. Вспыхнула куртка, обдало жаром лицо, огонь подпалил ресницы, брови и волосы. Я бросился на пол в надежде сбить пламя, но сделал хуже, там растекся керосин из разбитой лампы. «Вот и все. Проклятое место». Сверху рухнуло что-то тяжелое, свет померк. Неведомая сила швыряла из стороны в сторону, пол и потолок пару раз поменялись местами. Дышать стало трудно. Я услышал голос Василия:

— Все, разматываем, пока он не задохнулся.

В углу у печки рыдала Дуся. Дубравин лупил меня по щекам, а Коля держал, чтобы я снова не упал на пол. Я собрался с силами и заорал:

— Хва-а-атит! Хватит меня бить! — получилось жалко, но бить перестали.

— Живой, — удовлетворенно выдал Василий.

«Значит все-таки не убьют», — облегченно подумал я.

Тони и след простыл. Бойцов собрался в погоню за невестой. Дубравин остановил:

— Коля, она этот лес лучше нас с тобой знает. Одумается и вернется.

У дороги нас ждал сюрприз. «Нивы» не было. Нечего оставлять ключи. Решили вернуться на кордон. Николая отрядили гонцом за машиной.

— На лыжах за час управился бы, — сетовал Бойцов.

— Погоди. Вася, пошарь над входом.

Угрюмый Василий послушно засунул руки на чердак и достал охотничьи лыжи, обмотанные бечевкой, проходящей через отверстия на носах лыж и завязанной причудливым бантом. Таким, который так любила Люда. Таким, который был у погибшей Натальи. Таким, который был сейчас в волосах Дуси.