Книга Откроется не каждому, страница 120 – Константин Харский

– Я не буду вставлять вас в книжку, – пообещала Клара.

– Почём тебе знать? Быть взрослым – это значит найти своё дело в жизни и получить в нём признание. Пожалуй, более ценного в этой жизни я не знаю. А я уже немолодой, я кое-что видел. Сын у меня и богат, и знаменит. Ты его знаешь, но я не стану его называть, потому что потом ты будешь всем рассказывать, что разговаривала с отцом того самого… Ну, не важно. Знаешь ты моего сына. Всё у него есть: и деньги, и слава, и семья, и дети. А счастья нет. Почему?

– Не знаю.

– Потому что не свою жизнь живёт, – объяснил Юрий Палыч.

– Как – не свою? А чью? – Кларе стало интересно. Не в первый раз она слышала о том, что можно жить не свою жизнь.

– Сложно объяснить. Вот к чему у тебя лежит душа? – спросил Юрий Палыч.

– Ни к чему, – призналась Клара, но тут же поправилась: – К фехтованию. Занимаюсь фехтованием.

– Хочешь посвятить свою жизнь фехтованию?

– Не думала об этом. Наверное, нет. Олимпийская сборная мне не светит. Стану чемпионкой города среди девушек по рапире. Это, должно быть, мой максимум. Я занимаюсь для общего развития и чтобы характер сформировать.

– Вот. Теперь представь: фехтование тебе нравится, но жизнь ты с ним связывать не собираешься. А тебя тренеры, родители, спортивные чиновники всё время впрягают в соревнования, и ты с чемпионата на чемпионат летаешь, потому что это кому-то надо. Ты получаешь медали, призовые, у тебя берут интервью, у тебя отличный загородный дом и целая стена кубков и медалей. И вот тебе семьдесят. У тебя ученики и школа твоего имени. Представила?

– Представила.

– А ты по ночам лежишь в постели и понимаешь, что прожила не свою жизнь. Чью-то. И хорошо было бы отмотать всё назад, когда тебе было шестнадцать, и распорядиться жизнью иначе.

– Мне четырнадцать.

– Что? – переспросил Юрий Палыч, и Клара не поняла: он не расслышал или удивился?

– Только четырнадцать, – повторила Клара, показав четыре пальца.

– Я в четырнадцать умел только у велосипеда колёса накачивать, а если прокол – то шёл к старшему брату.

Клара пожала плечами:

– Акселерация. Где ваш сын мог бы найти себя?

– В науке. Ему нельзя было уходить из науки, – сказал Юрий Палыч с таким сожалением, что Клара согласилась: нельзя было бросать науку.

– Чем он занимался? – из вежливости поинтересовалась Клара.

– Волнами.

– Как это? Шутка?

– Куда уж смешнее, – вздохнул Юрий Палыч. – Он мог бы открытие мирового уровня сделать, а видишь – присягнул деньгам. И даже не деньгам, а прибыли, жажде получать её снова и снова. Знаешь, что такое волна?

– Конечно, я что, с луны?

– Кто вас разберёт, откуда вы… В некотором смысле мы живём в мире самых разных волн, начиная со света и звука. Это всё – волны. Слышала фразу «звуковая волна»?

– Слышала, – зачем-то соврала Клара.

– Когда я говорю, мой речевой аппарат колеблет воздух, и эти колебания распространяются вокруг. Часть этой волны достигает твоих ушей, и твой слуховой аппарат превращает колебания воздуха в звуки, а твой мозг из звуков собирает слова и из слов распаковывает смыслы. А ты даже не напрягаешься, чтобы проделать всю эту титаническую работу. Миллионы лет эволюции автоматизировали для нас с тобой эту задачу.

Понимаешь?

– Понимаю, – кивнула Клара, и ей показалось, что она правда понимает. – Ваш сын занимался слуховыми волнами?