Книга Иммигрант, страница 123 – Игорь Клюев

— Лучше тебе поехать с группой захвата. Ты же следила за Элизабет. Эта часть операции на тебе, — сказала Матильда Джине после того, как они вышли от судьи.

Конечно, Матильда была не до конца искренней. Она предполагала, что арестовать Элизабет Бейлор будет непросто. Ей хотелось, чтобы Джину постигла такая же неудача, как её с арестом убийцы.

Ломать дверь в номер Элизабет Бейлор не пришлось. Администратор принёс запасную карточку. Как и ожидалось в номере никого не было. Джина прошла к стенному шкафу, который она совсем недавно осматривала вместе с Матильдой. Самых модных блузок не было на месте. Также в номере не оказалось не только духов Be My Wife, но и другой косметики, кроме маленького пузырька, с остатками лака для ногтей.

«Сюда она точно больше не вернётся», — подумала Джина.

Альфредо Бермудес рассматривал фотографию портрета из второго тома пятитомника, в котором были собраны фотографии всех работ Сарджента — самого известного Американского портретиста конца 19-го и начала 20-го веков.

На портрете была изображена 12-летняя Беатрис Таунсенд. Портрет был написан 1882-м году и относился к тому периоду жизни художника, когда он жил во Франции. Через два года девушка ждала трагическая смерть от аппендицита, который тогда не умели оперировать.

Навечно на картине остался момент жизни Беатрис Таунсенд, когда она из ребёнка превращалась в девушку. Рыжие волосы обрамляли гладкий лоб. Черты лица были тонкие. Выделялись дугообразные брови и узкие губы, яркие, как немного подкрашенные помадой. На шее красным ободком коралловое ожерелье. Но, главное глаза. Серо-голубые. Она не просто смотрела, а всматривалась. Во взгляде уже чувствовалась взрослость, с которой приходит желание понять жизнь. Альфредо Бермудес часто рассматривал фотографию портрета. Когда бывал в Вашингтоне, то обязательно ходил в Национальную галерею посмотреть на оригинал.

«Смерть в таком юном возрасте спасла от всех пороков взрослой жизни. Она так и осталась ангелом», — часто думал Бермудес.

Хотя он был закоренелым преступником, в нём жил и другой человек, который хотел испытывать присущие всем чувства, чтобы тоже попытаться быть счастливым.

Бермудес отложил альбом с репродукциями, достал из стола фотографию в рамке размером с поздравительную открытку и поставил перед собой на небольшой столик. С неё ангельским взглядом смотрела семнадцатилетняя Элизабет Бейлор. Фотография не была подарком. Во время одного из ночных посещений Элизабет после вечера развлечений в модном голливудском клубе, эта фотография упала с полки, когда хозяйка снимала оттуда подсвечник. Бермудес мельком взглянул на фотографию, когда поднимал с пола. На мгновение к нему вернулось ощущение, которое он испытывал когда-то в детстве перед иконой девы Марии в церкви. Невозможно было точно определить кто на снимке, но в прекрасных чертах было что-то очень знакомое. Он подумал об Элизабет. Когда Бермудес передавал фотографию, Элизабет, почувствовав во взгляде вопрос, подтвердила, что на фотографии она. После чего небрежно закинула снимок опять на полку, как совершенно ненужную вещь, и через несколько секунд уже хлопнула дверью ванны, а Бермудес совершил кражу.

После портрета Беатрис Таунсенд, словно под влиянием неведомой силы, Бермудес всё чаще обращался к фотографии Элизабет Бейлор. Вероятно, этот погрудный портрет был сделан для одного из её первых кастингов, когда она только училась в театральной студии. На ней была плотная чёрная майка с длинными рукавами и глубоким вырезом — типичная одежда для занятий сценическим движением и танцами. Внимательный взгляд не мог не зацепить крошечный розовый кусочек ткани, выглядывавший из-под края платья. Неудивительно, ведь в те времена для съёмок она одевалась сама, без помощи бригады костюмеров. В открытом пространстве груди под шеей сверкала тонкая золотая цепочка с кулоном, в который был вставлен маленький зелёный камень. Голова Элизабет была чуть опущена и повёрнута в сторону, так что было видно только одно изящное ушко с воткнутой серёжкой, похожей кружочек с крошечным зелёным огоньком внутри. Её губы, слегка подкрашенные бледно-розовой помадой, казались скорее тонкими и были немного растянуты. Вместе с небольшими припухлостями в области скул создавалось впечатление неуловимой улыбки Джоконды, когда кажется, что достаточно ещё одного мельчайшего движения губ и улыбка будет отчётливо заметна на лице. Брови напоминали профили крыльев, парящей неведомой птицы. Над ними возвышался прямой лобик, который увенчивался гладко зачёсанными назад тёмными волосами с прямым пробором посередине. В её глазах, немного разных по цвету, казалось, умещалось по Вселенной.