Книга Кибер-Ангел, страница 60 – Елена Фили

Сейчас Павел смотрел в небо. Может, и правда там что-то есть? Люди, стоявшие рядом с ним в церкви перед столиком со свечками, который тетя Паша назвала «канун для поминовения усопших», явно верили. Это было видно по их глазам, устремленным на икону перед кануном. Каждый будто что-то просил, или спрашивал, или просто выразительно молчал.

– Я твою машину-то вскрыл, отец. Поковыряться пришлось, да. Отпечаток пальца – понятно. А что за странное напоминание к паролю ты придумал? Вот этот вопрос: «День смерти матери Паши»? Я точно знаю дату смерти мамы. Я в этот день родился. А она умерла. Но сколько бы я ни вводил цифры – и в прямом порядке, и задом наперед, с точками и без, мне выдавалось: «Ответ неверный». Пришлось брутфорсом^[4]. Программа моя справилась, да. Хоть и не быстро. Но пароль меня удивил. Что значит: «Ольга жива»? В каком-то переносном смысле? Типа, для тебя мама всегда остается живой?

…Родился Павел зимой. Первая няня, которую он запомнил, ласково называла его «зимородком». Он думал тогда, что она и есть его мама. Но отец, услышав, как однажды Павел назвал няню, рассердился и велел называть ее тетей Светой. Маленький Паша ничего не понял и спросил, а где же тогда его мама? На что отец, посмотрев в окно, за которым валил крупными хлопьями снег, ответил:

– Ее унес снег.

Паша опять ничего не понял и, когда тетя Маша, следующая няня после тети Светы, читала ему сказку про Снежную королеву, все представлял, как маму уносят ледяные сани, а она, красивая, белая, машет ему на прощание рукой в длинной перчатке. И просил почитать еще.

Павлу было пять, он уже не верил в сказки и даже в Деда Мороза, когда услышал разговор между отцом и тетей Ирой, совсем недавно устроившейся к ним в дом работать по хозяйству.

– Ребенок все время говорит про мать. Что ему отвечать? Мне кажется, мальчик уже достаточно крепкий, чтобы узнать, что она умерла.

Паша затаился и подвинулся поближе к двери, стараясь не выдать себя каким-нибудь звуком.

– Я сам ему скажу, когда придет время, – ответил отец.

И тут неожиданно для себя Паша заревел. Громко, безутешно, взахлеб. Отец долго его утешал, отослав домработницу.

– Нам и вдвоем неплохо, сын, – так говорил, гладя Павла по голове, отец. – Другой мамы у тебя не будет. Зато у тебя есть я.

…Павел вздрогнул, потому что ему за шиворот вдруг непонятно откуда упала холодная капля дождя, хотя небо уже расчистилось и из-за туч выглянуло солнце.

– Кусков кода, которые ты припрятал и которые ищет начлаб, я не увидел. Зато обнаружил папку, а в ней письма с угрозами. И вот что я не могу понять, отец. Шарьяж говорит, что тебя убили. Менты настаивают, что это был несчастный случай. Нелепое стечение обстоятельств. Тебя убили или нет?

Павел снова поднял голову и посмотрел в небо. Потом оглянулся вокруг. Эта сторона кладбища была новой. Павел, еще когда шел к отцу, удивился, что за время, прошедшее после сорока дней, когда он здесь был последний раз, количество могил так сильно увеличилось. Поле было совсем голым, на могилках кое-где торчали посаженные елочки и недавно прижившиеся цветы. Подул ветер, снова затягивая небо серо-черными рваными тучами.

– А если убили, то из-за «Ангела»? Или из-за угроз? В письмах нет ничего конкретного, только «выполни просьбу или пожалеешь». Но письма начали приходить тебе несколько месяцев назад. А я ничего об этом не знаю. Кто тебе угрожал? Может, зря я кинулся искать Стрита? Может, дело в этих угрозах?