Книга Альтераты: миссия для усопших, страница 66 – Евгения Кретова

Гаша почувствовала лёгкое прикосновение к руке, которой удерживала дверь. Мельком взглянула и пискнула: черное туловище, огромные лохматые лапы – чёрный паук размером с кулак хищно шевеля жвалами, уставился на неё глазами-бусинками.

– Ма-ама! – коротко взвизгнула она, отдёрнув руку и отпрыгивая вглубь коридора. Раздался гулкий хлопок: дверь закрылась.

В надвинувшейся тишине, раздался голос Пашки:

– Это что было?

– Гаша?

Четверо ребят, оставив пакеты с собранным в них стеклом в спальне, бросились к выходу, но столкнулись только с тишиной.

– Где она?

– Драпанула, может? – разочарованно протянул Санёк.

Ромка озадаченно почесал затылок:

– А чёрт ее знает, – пробубнил.

Он подошел к двери, дернул рычажок, оглянулся на парней – в глазах замер испуг:

– Заперто.

Санька и Горыныч полезли проверять, дергали ручку, толкали плечом – всё бесполезно. Ромка прислушался: издалека отчетливо доносился женский визг, отчаянный и протяжный.

– Гаша! – догадка пронеслась в голове.

Нырнули в проход напротив входной двери, помчались на шум, уже не разбирая дороги, через большой зал с упирающимися в синеву потолков барельефами, через сумрачную серость массивной колоннады. Ромка понимал, что они уже ТАМ. Цеплялся сознанием за приметные повороты, углы, пыльные вычурные канделябры, запоминал дорогу обратно.

– Сюда! – крикнул Горыныч, юркнул в сторону и тут же растворился в темноте за колоннадой.

– Вернись! Не разделяться! – крикнул ему Чижов, но поздно, Сенька уже скрылся из вида.

Ромка обернулся к Пашке и Саньку:

– Нам нельзя разделяться, мы не найдем дорогу назад. Запоминайте все!

– Верняк, щас мапчик дровним, хоть это и не мой скилл, – он полез в карман, достал длинный замызганный чек из продуктового. – Пенсил имеется?

Пашка отрицательно покачал головой:

– Так запоминать будем. Давай чеком твоим пометим проход, через который Сенька прошел, вернёмся к нему, как Гашу найдем.

И он оторвал белый клочок и насадил его на стрелу мрачного амурчика.

Справа, совсем близко от них, раздался короткий визг. Донеслись звуки схватки. Все трое бросились в проявившийся в темноте проём.

– Центральный зал, переход направо напротив ребенка со стрелой, коридор из синего камня, – громко отметил Пашка на ходу, чтобы все запомнили.

Коридор, по которому они мчались, действительно, был выложен из одинаково квадратных плит, примерно, двадцать на двадцать сантиметров каждая. Ярко-синего цвета.

Впереди мелькнул отсвет и выход в другое помещение, из него-то и доносились звуки отчаянной битвы.

Ромка ускорился.

«На днях я сделал Усейна Болта, – пульсировало в висках. – Надо ещё чуть быстрее».

На таком расстоянии проявилась прозрачно-голубая плёнка, преграждавшая пусть внутрь и приглушавшая звуки. Перед ней стоял, выставив вперед широкие ладони, Ромкин дед, Василь Федорович, в любимой ещё при жизни красно-бордовой клетчатой рубашке и спортивных штанах с начесом.

– Стоять!!! – гаркнул он так, что с потолка посыпалась мелкая каменная крошка.

Ромка остолбенел. В последний раз он видел своего деда вот так же как сейчас, почти пять лет назад. В конце лета, перед отправкой внука домой тот брал с него обещание доклеить Ан-140, «антошку-коротышку» и все совал в руки старый потрепанный альбом. А он, Ромка, отнекивался.

«Рюкзак и так полный, не хочу всяким хламом забивать».