Книга Нить Гильгамеша, страница 102 – Евгения Кретова

Сердце перестало биться, захлебнувшись от восторга.

Черный корпус, строгий, как сама выбранная профессия обитателей уникального фрегата. Словно монашеский орден, отказавшийся от всех благ ради всеобщего процветания и безопасности. Серебристые линии бортовых огней приветственно моргали, приглашая к стыковке к шлюзу: Семаль заметила мигающую цифру-указатель. «Два».

Она была готова выпрыгнуть из шлюпки или продавить иллюминатор, лишь бы увидеть чуть больше, но полевая защита стала давить сильнее, заставив вернуться в безопасное положение, и Семаль тихо выдохнула от досады.

Тавра положила руку поверх ладони подруги:

– Ничего, когда ты будешь тут работать, ты рассмотришь все в деталях. А сейчас давай будем радоваться тому, что мы оказались здесь.

У Тавры был особый интерес оказаться на «Тольде» – она выяснила, что на борту работает один из членов экипажа легендарного «Фокуса», бортинженер Василий Крыж. Тавра наивно полагала, что сможет его увидеть хотя бы через стекла стен атриума, который входил в маршрут предстоящей экскурсии. Семаль не спорила. Хотя знала, что отдела аналитиков находился в другой стороне и им вряд разрешат спускаться в операционный зал. Но, она с подозрением покосилась на взбудораженную подругу, от нетерпения покусывавшую нижнюю губу, разве какой-то из запретов мог остановить Тавру?

«Надо за ней лучше приглядывать», – решила про себя девочка и стала наблюдать за стыковкой. Она уже могла видеть шершавую шумоподавляющую поверхность фрегата, благодаря которой ее практически нельзя было засечь никакими средствами обнаружения, разработка криминалистов «Тольды».

Бортовые огни фрегата стали совсем большими, закрыв собой обзор и осветив лица курсантов холодным светом.

Из динамиков доносились фрагменты переговоров экипажа с операторами фрегата.

– Курс ноль один четырнадцать, продольное перемещение пять градусов, – шелестел незнакомый голос, руководивший стыковкой. – Угол левого дифферента снизить до ноль целых трех десятых. Стоп. Курсовой угол десять, фиксация…

Тавра обратилась в слух и, казалось, перестала дышать. В глазах застыл восторг – Семаль поняла, что подруга представляет, что это она ведет юрку шлюпку с пятнадцатью несовершеннолетними пассажирами на борту и завершает стыковку.

– Самый малый вперед. Импульсный двигатель на ноль. Продольное перемещение по ходовым знакам до створок шлюза. Три… Два… Один… Захват, – мягкий щелчок, шлюпка качнулась и замерла. По корпусу растекся приглушенный скрежет. Шлюпка чуть дернулась вперед и замерла. Приглушенный голос сообщил: – Завершение стыковки. Добро пожаловать на борт…

Пятнадцать подростков и пожилой педагог разразились аплодисментами, к сожалению Тавры заглушив традиционный ответ на приветствие, девочка поджала губы.

Семаль положила ей руку на локоть:

– Скоро это будут говорить тебе «добро пожаловать на борт», слышишь? – прошептала, склонившись к девочке. Та с благодарностью кивнула и посмотрела на подругу. Педагоги в школе удивлялись, что удерживает вместе обстоятельную дочь следователя прокуратуры и девочку-тайфун. А их удерживала вместе невозможная мечта, такая близкая теперь.

Тавра повернула покрасневшее от возбуждения лицо к Семаль, прошептала горячо:

– Я найду Василия и передам через него письмо ЕЙ! – она прижала кулачок к груди, где в накладном кармане курсантской куртки лежал запечатанный квадратный конверт, на котором детским убористым почерком значилось «Ульяне от Тавры».