Книга Покрова Ахерона, страница 119 – Евгения Кретова

2 сентября,

борт научно-исследовательского

фрегата «Фокус» 01-00-15

Она стравила воздух из стыковочного рукава, открыла внешний шлюз: по периметру проявилась узкая щель. Дернулась ручка. В расширившийся просвет просунулась затянутая в перчатку защитного скафандра рука, показала палец вверх и дернула клапан на себя, распахнув люк так, чтобы было удобно забраться в отсек.

В открывшемся беззвездном пространстве болтались три фигуры. Сердце пропустило удар – почему всего трое? Взгляд пытался по каким-то внешним признакам понять, есть ли среди входивших на борт Артем.

Первый забрался, победно поднял вверх обе руки, стукнул себя в грудь. Ульяна почувствовала, как по щекам текут слезы: Крыж.

Василий развернулся, длинный трос, закрепленный на поясе, еще терялся за люком. Он дернул за его натянутый конец и втянул на борт следующего. Ульяна уже не пыталась разобрать – искала глазами только одного.

Она сразу поняла, когда он оказался на борту – он не спускал с нее глаз, подошел к мембране, приложил к ней руки, прильнул шлемом скафандра.

– Артем.

Их разделяла двойная мембрана.

Крыж с Авдеем вручную задраили внешний шлюз. Запустилась автоматика, нагнетая давление и воздух в шлюзовую камеру. Запустилась программа санитарной очистки – фигуры заволокло серебристым туманом. А Ульяна с Артемом так и стояли, прильнув к прозрачной перегородке. Когда загорелся зеленый индикатор внутри стыковочного рукава, Артем рывком снял перчатки и шлем.

– Программа санитарной очистки завершена. Добро пожаловать на борт.

Лепестки мембраны сложились, и Ульяна словно упала в его руки. До боли под ребрами вдохнула его запах, прижалась, судорожно сцепив пальцы за его спиной. Чувствовала, как его руки зарылись под волосы, обхватили за талию. Не двигаться, не расцепить объятия, чтобы поверить, что наконец все позади. Рядом сопел, избавляясь от перчаток Крыж, с кем-то приглушенно ругался:

– Уймись уже, ей богу. Задолбала своими инструкциями!

– Я старшая группы, и ты не должен был первым подниматься на борт, – незнакомый девичий голос.

Смех Василия в ответ:

– Ага. И болтаться в космосе в ожидании, пока нас сожрут эти твари, пока ты соберешься с силами и затащишь нас на борт… Мадам Следак!

– Не смей меня так называть! Помни о субординации!

Крыж фыркнул.

Ульяна подняла глаза на Артема, поймала его улыбку. Уставший, небритый, с мешками под глазами, осунувшийся, родной.

Улыбнулась в ответ:

– Что происходит? – Привстала на цыпочках, чтобы увидеть, что происходит с стыковочном рукаве.

Авдеев снял шлем, бросил в него перчатки, как в тазик, и пасмурно посмотрел на ругающуюся пару – Крыж и незнакомая Ульяне светловолосая девушка.

Незнакомка ткнула Крыжа пальцем в затянутую скафандром грудь:

– Ты не имеешь права в ходе спасательной операции менять последовательность передвижения! А если бы мы запутались в тросе? – крикнула. – Я отстраню тебя из команды!

Крыж снисходительно посмотрел на ее палец, упиравшийся в грудь, усмехнулся и проговорил подчеркнуто спокойно:

– В ходе любой спасательной операции я буду действовать в соответствии с обстоятельствами, внутренними убеждениями и необходимостью. В данной ситуации я мужчина и я объективно сильнее, а значит могу оперативнее оказать помощь при заходе на борт. Сдохнуть, но соблюсти протокол и не нарушить субординацию – это ты со своими клириканцами практикуй, лады?.. А вот насчет отстранять меня или нет, с момента вступления на борт, это капитан корабля решает, – он наконец развернулся к Ульяне – демонстративно отвернулся от собеседницы, и широко улыбнулся, распахнув объятия: – Это мы, мой капитан. Три тысячи чертей и бутылка рома!