Онлайн книга «Покрова Ахерона»
|
– Да, это так, – Тимофей, присутствовавший при допросе, кивнул. – Я знаю, что это за координаты, – Крыж победно окинул взглядом команду. – Смотрите. Теон подсунул мне два протокола, попросил сделать анализ и найти общий алгоритм, если он есть. Он там был. Речь о мигающих транзакциях. Забавно, но этим алгоритмом пронизан весь сектор. После того, как я получил его, он лезет буквально из всех щелей. И – главное – им «фонит» стоковое трассовое течение. – Атавиты? Ты хочешь сказать, что Чи Лаван – это атавит? – Пауков придвинулся в нему. Крыж покачал головой: – Не то, брат… Когда я искал в нашем архиве данные бортовых самописцев, я увидел, что этот алгоритм всегда сопровождает фоновое излучение вокруг «Фокуса». Но это стало происходить строго после 8 августа… – После подключения энергона? – Именно! Стоковые трассовые течения реагируют на «Фокус» с момента подсоединения нейросети к энергону, и это до того, как Ульяна прошла имплементацию. В кают-компании стало тихо. – Ты хочешь сказать, что объект имплементации – не я? – Ульяна почувствовала облегчение, смешанное с ужасом – стройная система в голове и выстраданное намерение пожертвовать собой при случае, таяло. И вместо него черной дырой разрасталась пустота – что с этим делать? Крыж кивнул: – Именно. Мы вообще не рассматривали «Фокус» как возможный объект имплементации, упустив из вида то, что он, именно он, стал носителем кода, а Ульяна считывала его опосредованно, через нейросеть «Фокуса» и систему закодированных сигнатур. То есть априори не могла стать объектом имплементации. – Но как? – Ульяна хмурилась. – Помнишь, во время одной из первых лекций, когда мы с Пауком начали знакомит вам с «Фокусом» и его конструктивом, ты задала вопрос – уникален ли он и можем ли мы его повторить? Ульяна кивнула. – Ну так вот. Именно ты тогда подметила и так красиво сказала, что Паук… ну и в некотором роде я и все спецы Лаборатории биогенного программирования, стали создателями новой расы, представителем которой и стал наш Флиппер. Так вот, в тех 36 гигах, которые упер моими руками Теон, есть координаты архива Коклурна, а в нем – определенной секции и определенного хранилища. Название «эонит» мне это ни о чем не говорило, пока мы не расшифровали оцифрованную память трилонца и не получили пояснение Сабо. Но именно эонит был центром разработки коклурниан. Именно его охраняли на Галоджи. Именно вокруг него было построена лабораторная программа: Коклурн пытался репродуцировать эонитов и создал на их основе устройства, энергоны. Там я нашел еще кое-что, но это уж только Теону имеет смысл показывать. Важно то, что энергон – это и есть эонит, но… как бы это сказать… перенастроенный. В нем лежит модифицированный алгоритм той самой мигающей транзакции. ТРОПАН. Тимофей приоткрыл рот, прошептал: – ТРОПАН… Это же анаграмма – он растерянно посмотрел на Паукова: – Артем Геннадьевич, это тропан – это анаграмма слова «патрон», защитник. Вот почему он реагирует на внешнюю угрозу – он перенастроен, чтобы противодействовать атавитам. * * * Экипаж «Фокуса» разместился на узких и неудобных лавках посреди открытой со всех сторон трибуны и наблюдал, как зал заполняется членами Чрезвычайной комиссии, созванной по требованию Теона и при поддержке главы Клирика. Артем проверял данные, которые только что получил от Теона – они подтверждали все его гипотезы. За их спинами – огромный демоэкран, на периферии которого активировались иконки зарегистрировавшихся членов Чрезвычайной комиссии – важных, в летах клириканцах преимущественно. |