Книга Сезон охоты на кротов, страница 94 – Евгения Кретова

Виктория улыбнулась, сообразив, наконец, что познакомилась с соседкой, Натальей, о которой недавно говорил Илантьев. Кивнула:

— Да, обязательно передам.

— Если нужна помощь, заходите! — махнула рукой Наталья, уже скрываясь в кабине лифта.

Виктория слышала, как сопит за дверью Бунька, как вздыхает и скребется о порог. Поторопилась отпереть.

— Бонифаций, Буня, это я! — она снова просунула ладонь с щель. Лабрадор уткнулся в нее, вобрав с ладони все тревоги этого дня и посмотрел вопросительно. — А папа еще не может приехать, пока только я. Но зато я вся твоя!

Она наклонилась и обняла собаку. Тот вильнул хвостом, сел у порога.

Виктория сбросила куртку, обувь и прошла в глубь квартиры.

Она только теперь ее разглядела. Простая и лаконичная, без пафоса и показной роскоши, очень удобно и со вкусом обставленная, по-мужски сухо и немногословно. Стального цвета окрашенные стены, светло-серый мрамор на полу, кое-где отделка белым и хромом. Белые тюль в пол. Круглые напольные светильники на темно-серых подставках. Рассеянный свет. Двери в тон стен.

Квартире не хватало тепла. Она была словно с картинки модного интерьерного журнала — выхолощенная и чистая. В ней могли жить манекены.

Виктория толкнула первую дверь и оказалась в комнате Дениса — ее тоже прибрали и приготовили к появлению хозяина, но то, что он есть. Было видно невооруженным глазом — по исцарапанному столу, оранжевому пятну на шторе, оставленному, очевидно, акварельной краской. Дверца шкафа немного покосилась, плед на кровати явно принадлежал другому интерьеру, был ярко-желтым и изрядно потрепанным. В углу, у стола, Тори заметила заношенные, но отмытые до блеска, кроссы.

Виктория вышла, прошла в следующую комнату. Ею оказалась спальня Антона. Большая кровать, застеленная по-спартански аккуратно черным покрывалом. Темная мебель, ни одного зеркала. Через приоткрытую дверь в ванной проникал приглушенный свет из окна в ванной. Эта комната говорила о хозяине только то, что он иногда спит. Антон не жил, вытравив свою жизнь до безликого серого цвета. Виктория открыла шкаф, провела рукой по вывешенным в линейку пиджакам — темно-серым и серо-синим, галстукам — синим и черным, рубашкам — исключительно белым. Она попыталась вспомнить, во что был одет Илантьев в лень их первой встречи и потом, когда они работали над программой библионочи. Всегда выходило, что он был в сером или серо-синем костюме с галстуком и белой рубашкой. А она никогда не замечала. Ей было важнее, как улыбались его глаза. Образ Илантьева — улыбчивого и немного смущенного, а на фоне — солнечный день, аромат кофе и шелест бумаг, ощущение общего дела и отсутствия преград — всплыл в памяти. ОТ него стало тепло в груди. Бунька, перемещаясь за гостьей по квартире, норовил везде прилечь на ноги, стоило только остановиться. Вот и сейчас, пока Виктория стояла посреди хозяйской спальни, собака свернулась «калачиком» на ее ногах. Тори наклонилась, погладила пса по спине:

— Зато ты его прекрасно характеризуешь, — улыбнулась она.

В дверь позвонили: Женя Марков привез телефон и рабочий ноутбук Илантьева. Бунька, подскочив, побежал к двери, запыхтел в замочную скважину.

— Я принес! — громогласно возвестил Марков, вваливаясь в квартиру и мгновенно занимая собой все пространство. — Сегодня в офисе сплошные разборки, сослуживцы охотно топят друг друга, сообщая о коллегах все новые и новые подробности. Господин Тарасов, как оказалось, — не единственный охотник за нашей документацией, планами и прочим.