Книга Продавец времени, страница 77 – Евгения Кретова

Завидев Званко, гаркнул:

– А ты, княжич, чего на крыльце мнешься, словно кляча голодная? – он дождался, пока Званко подойдет вплотную, крепко взял юношу за плечи, словно железными ободьями сковал, отвел в сторону. – Ну, сказывай!

Званко озадаченно вскинул голову:

– О чем? Я не знаю, куда Неждана делась.

– В это верю… А вот куда она могла деться тебе вполне по силам догадаться… Припоминай, о чем вчера толковали на ярмарке, кого видели? – князь развернул юношу перед собой, положил руки на плечи, будто опасаясь, что тот сбежит.

Званко покосился на руки Олега, вздохнул, прикидывая, что стоит говорить князю, а о чем стоит умолчать:

– Да ничего особенного, пустая болтовня. На каруселях катались. Пряники ели. Потом Неждана ленту купила, сказала, подруге отнести надо. Меня ждать оставила, велела не идти за ней. Я ждал-ждал, не дождался, решил, разминулись, вернулся в терем. Неждана почти следом за мной и явилась. Задумчивая очень, я не стал тревожить, думал утром поговорить…

Олег задумался.

– Подруга… Какая у нее тут подруга может быть, ежели она в Аркаим раз в год приезжает, на Ярмарку? – он огляделся, крикнул Лесю, подозвал к себе: – Ты скажи, о какой подруге княжна с вечера говорила?

Служанка полоснула княжича взглядом – мол, что он там натрепал князю, отозвалась:

– Да не говорила она ни о какой подруге…

– А кто здесь мог быть? Ну, из дома, например? Из старых знакомцев?

Леся насупилась, вспоминая:

– Да никого, княже. Я об том не ведаю. А ведала бы сразу и сказала, – она еще раз сердито покосилась на Званко.

Олег вздохнул:

– Ладно, ступай… – И тут же повернулся к княжичу. – Вот что, бери-ка ты дружину, самых верных ребят, человек пять-шесть, и поищи окрест. По домам, по шатрам посмотри, поищи следы Нежданы. Только спрашивай осторожно, понял? Нам лишних вопросов не надобно!

Званко кивнул – ему самому не терпелось скорее проверить свою догадку и заглянуть в дом аптекаря. Не зная тайных троп от Аркаима до него – три часа пути. Самое время сбираться, чтобы ночь в дороге не застала.

Малюта каким-то звериным чутьем понял – не с добром мчатся всадники. В его сердце отдавалась злость, с которой кони топтали копытами полевые травы, сила, с которой седоки били своих коней по взмыленным крупам, пришпоривали, оставляя кровавые рубцы на крутых боках.

Ветер доносил до его чуткого уха обрывки фраз с улюлюканьем.

– Чужие, Лесьяр… из города. Конные, семеро, – прошептал.

Хозяин все понял, подхватился:

– Быстрее!.. Малюта, живо в шкатулку!

Домовой коротко взглянул на распахнутое нутро простой деревянной шкатулки, какую когда-то высек из молодой сосны Лесьяр, приговаривая слова заветные, да чертя узоры особые. Без нее Малюта не может покинуть дом и остаться с хозяином. Без нее он станет скитальцем, примкнув к презренным марам.

– Я задержу их, – решил. Потому что другого выхода не видел.

Лесьяр, может, и поспорил бы, не будь у него за спиной перепуганной княжны, да не расскажи она о пробужденной Жнице. Но шкатулку оставил. Как знак, что вернется. Что домовой Малюта – не сирота бездомная.

Вздохнув и притворив за бежавшим хозяином и его гостьей дверь, домовой припрятал шкатулку, рассыпал на столе муку, перепачкал ею лицо, будто возился с тестом. Приготовил крынку с молоком.

На дворе послышался топот, кто-то взбежал на крыльцо и, с ноги, не потрудившись постучать, выбил дверь. Малюта, как был, с растопыренными пальцами, перепачканными тестом, выпрямился и застыл, с настороженным любопытством разглядывая незваных гостей.