Онлайн книга «Оружие массового восхищения»
|
Картины Павла стали пользоваться заслуженным спросом – заказы, выставки, командировки. Его пригласили преподавать в Академию живописи и теперь часто звали на различные конкурсы в качестве важного члена жюри. Такие перемены подстегнули и заставили внести изменения в привычный образ жизни. Павел больше не просиживал сутками в мастерской, не носил байковых и джинсовых рубашек, не злоупотреблял алкоголем и не заглядывался на натурщиц (а раньше бывало, бывало…). Вдруг появилось желание хорошо зарабатывать и хорошо выглядеть. Душа потребовала размеренности и комфорта. И в семье Бестужевых начался новый период отношений – затяжной и бурный под названием «Сама дура. Сам дурак». – У меня есть хотя бы одни чистые носки? – Я же не спрашиваю тебя про свои колготки. – Ты целый день дома, могла бы и постирать! – Я поздно встаю, потому что прихожу с работы в час ночи! – Смени работу, ты совершенно не думаешь ни обо мне, ни об Алисе! – Она, в отличие от тебя, в состоянии о себе позаботиться! И что значит «смени работу»? Я годами терпела твои загулы, позднее возвращение домой и равнодушие – и ты потерпишь! Мастерская Павла Петровича Бестужева! Ха-ха-ха! Он теперь, видите ли, преподает в Академии художеств… – Академии живописи! – Какая разница! – Ты мне завидуешь! – Чему именно?! – Я многого добился, а ты как попискивала на сцене пятнадцать лет назад, так до сих пор и попискиваешь! – Замолчи! На мне, между прочим, быт и Алиса! – Да ты со своей дочерью практически не знакома! – Ты тоже! – Я зарабатывал деньги, делал карьеру! Мне было некогда! – Может, я открою тебе страшную тайну, но я занималась тем же самым! – И где результат?! – У меня отличное место в ресторане «Джерси». Я пою! Ты сам уговаривал меня согласиться на это предложение! – Я полагал, что новая работа даст тебе возможность заниматься домом! – Возможность заниматься домом! Только послушайте его! Как будто стирка и мытье грязной посуды является пределом мечтаний каждой женщины! Плевала я на такие возможности! – Не ори, Алиса услышит! – Сам не ори! И не надо делать вид, что ты беспокоишься о дочери! Когда ты последний раз с ней разговаривал? – Вчера. – О чем? – О… о… – Вот видишь – ты не помнишь! – Я помню, но если я скажу, тебе будет стыдно! – Не будет! – Я спросил, остались ли пельмени! – Ха! И мне, по-твоему, должно быть стыдно?! – Да! Потому что данная ситуация подчеркивает твою бесхозяйственность! – Она подчеркивает твою лень и глупость! – Кстати, пельменей не оказалось! – Конечно! Я их приготовила, а ты все сожрал за один присест еще два дня назад! – Приготовила??? Очнись, дорогая! За пятнадцать лет ты не слепила ни одной даже самой маленькой пельмешки! – Зачем лепить то, что продается в каждом магазине?! – Если бы ты их хотя бы один раз купила… – А откуда они, по-твоему, появляются в морозилке? – Не знаю! Если их не покупаю я и если их не покупаешь ты – в чем я абсолютно уверен, то, по логике, их покупает наша дочь! – Да, потому что я вырастила Алису заботливой и… – Это я ее такой вырастил! – Ты вечно пропадал в мастерской! Рисовал голых девиц и восковые яблоки! – Ты никогда не была в состоянии оценить мой талант! – Потому что у тебя его нет! – Кто бы говорил! Я последний раз спрашиваю, где мои чистые носки? – Там же, где и мои чистые колготки! Скандалы особым разнообразием не отличались – одни и те же фразы, одни и те же упреки. Пустяк, перепалка, взрыв эмоций, оскорбления и острые обиды, благодаря которым время от времени наступило затишье. Но однажды «штиль» уж слишком затянулся… Павел перестал раздражаться, перестал задавать вопросы, а Дана, серьезно занявшись своей внешностью и новой программой, только порадовалась этому. Молчит – ну и ладно, не лезет – ну и хорошо. Через полгода стало так тихо, что в ушах зазвенело. Павел ушел. Собрал вещи, похлопал Алису по плечу и ушел… к другой женщине. К пухленькой курносой студентке, которая умела готовить не только пельмени, но и вареники, и запеканки, и профитроли в шоколаде. И на своей карьере ради мужа с легкостью поставила жирный вековой крест. – Нашел клушу и радуется, – фыркнула Дана, еще не до конца осознав случившееся. – Пусть катится, потом все равно вернется и попросит прощения. Но Павел не вернулся, он подал на развод, а затем женился на курносой студентке. – Ну и пошел он к черту! – выпалила Дана и прорыдала в спальне два часа. Успокоившись, она села на кровать, вытерла щеки и прислушалась к своим чувствам. Обида есть, уязвленное самолюбие тоже имеется, а вот любви нет… уже давно нет. Растерялась любовь на поворотах. Пусто. – Ну и пошел он к черту, – повторила она уже тихо. Через год в новом семействе Бестужевых родилась дочь, которая унаследовала от родителей тягу к живописи и тем самым покорила сердце отца. Девочкой гордились и ставили в пример (пять лет малышке, а как рисует! талант!). О старшей дочери Павел Петрович тоже не забывал, но отношения стали более напряженными и сводились к советам и подаркам. Алиса приходила в гости, маялась, односложно отвечала на вопросы, кивала и уходила. От пельменей и запеканок всегда отказывалась, храня верность маминым бутербродам с вареной сгущенкой. За что она действительно была благодарна отцу, так это за фотокамеру, подаренную на двадцатилетие. Черная, матовая, красивая и не тяжелая – шею не тянет и не мешает при быстром беге… Дана Григорьевна после развода, одержав победу над образовавшимися комплексами, увлеклась йогой, антицеллюлитным массажем и тридцатипятилетним официантом. Потом были другие: забавный арт-директор, хмурый адвокат, лощеный владелец супермаркета, эксцентричный дизайнер… Мужчины, точно им махнули зеленым флажком, рванули к обольстительной певице со всех сторон. Голова закружилась, а самооценка подпрыгнула вверх. Окрыленная успехом Дана выходила на сцену как звезда. Пела, одаривала посетителей ресторана жгучим взглядом и чувствовала себя прекрасно. Это – ее успех, и плевать на Павла и его курносую жену! Пусть общается с курицами! А она – свободна! Сво-бод-на! Длительное время пылкие отношения заканчивались исключительно по инициативе Даны – право капризничать, воротить нос и выказывать недовольство принадлежало только ей. Надоел – до свидания, не в состоянии сдержать ревность – до свидания, замужество и домашний арест – до свидания… Без лишних слов, без сожалений. Так было… |