Книга Семь мармеладных поцелуев, страница 26 – Рацлава Зарецкая

— Он туда яда насыпал? Или слабительного?

Девушка прыснула в кулачок.

Заглянув в пакет, я обнаружила салат “Цезарь” и аппетитную булочку. Нет, ну точно он что-то подсыпал. Иначе зачем ему отдавать мне свой обед?

— Жаль, что у бедных нет выбора, — сказала я и принялась за салат.

Не успела я доесть, как в приёмную вошёл мужчина средних лет и сообщил, что пригнал машину Ларского. Я поблагодарила его, забрала ключи и передала их Тирексу.

— Обед был вкусным, спасибо, — вежливости ради сказала я. Если потом из-за него не выйду из туалета, попрошу Катьку наложить порчу на Тирекса.

— Угу, пожалуйста, — не отрываясь от планшета, пробубнил Ларский.

В двадцать минут четвёртого он вылетел из кабинета, на ходу бросив:

— Я на встречу, вы можете быть свободны, Анна.

Потрясающе!

Мурлыкая себе под нос весёлую песню, я собралась, помахала Оксане, которой предстояло сидеть на работе ещё часа три, и покинула приёмную.

Выйдя из здания компании, я бодрым шагом направилась к остановке, но, увидев магазинчик со сладостями, притормозила и решила зайти и порадовать близнецов вкусняшками.

— Двести грамм зефира, медовик и три пачки мармелада с мишками, пожалуйста, — продиктовала я продавщице — улыбчивой светловолосой женщине за пятьдесят.

Медовик любит Лена, мармелад — для Тошки, а мне — мой любимый зефир.

Весело размахивая пакетом с вкусняшками, я вышла из магазинчика и с довольной улыбкой направилась к остановке, предвкушая скорое чаепитие.

Не успев подумать, что за сегодня никакой беды со мной не случилось, я вдруг увидела сидящего в блестящем чёрном Роллс-ройсе Ларского. И ладно бы он просто сидел, я спокойно прошла бы мимо и даже бровью не повела, но Ларский выглядел так, что вот-вот потеряет сознание или ещё что похуже.

— Александр Сергеевич, вам плохо? — спросила я, заглянув в приоткрытую дверь Роллс-ройса.

— Я… в порядке… — сдавленно произнес Ларский, дрожащей рукой оттягивая галстук.

Дыхание учащенное, на висках капли пота, кожа бледная, взгляд напуганный. В порядке? Очень в этом сомневаюсь…

— Александр Сергеевич, я же вижу, что вам нехорошо. Вы не сможете вести машину в таком состоянии. Давайте я позову…

— Не надо никого звать, — оборвал меня наш гендиректор.

— Да как не надо-то? — переживала я. Вид его мне совсем не нравился. Он словно вот-вот сознание потеряет или, чего хуже, копыта откинет. Он, конечно, злючий, но такой же человек, как и все. — Давайте я поведу! У меня права есть.

Ларский повернул ко мне свою посеревшую физиономию и злобно процедил:

— Госпожа Воробей…

— Я Соловей!

Прикрыв дрожащие от раздражения веки, Ларский произнес:

— Госпожа Соловей, будьте так любезны отстать от меня!

— Но вы тут сейчас скопытитесь! Вон, у вас уже весь лоб мокрый! — Я подняла руку, на которой висела сумка для ланч-бокса и указала пальцем на лоб гендиректора.

Сумка при этом качнулась и звонко ударилась о машину тем местом, где в ней лежал металлический термос.

— Упс… — произнесла я с извиняющейся улыбкой.

— ВОРОБЕЙ! — заревел Ларский, сверля меня покрасневшими глазами.

— Я Соловей! Анна Соловей! — обиженно воскликнула я. — Когда вы уже запомните!

— А зачем мне запоминать сотрудника, который постоянно лажает?? Я вас уволю на…

Не договорив, Ларский схватился за сердце и захрипел. Окончательно перепугавшись, я полезла в сумку за телефоном, чтобы вызвать скорую. Как назло, телефон я найти никак не могла, поэтому принялась вытаскивать все, что было в сумке, и кидать на колени гендиректора. Ларский, кажется, этого даже не заметил и продолжил помирать на сидении своего Роллс-Ройса.