Книга Семь мармеладных поцелуев, страница 72 – Рацлава Зарецкая

Дождь усиливался и напряжение в салоне автомобиля тоже. Ларский медленно жевал мармелад и, кажется, приходил в себя. Я же наблюдала за каплями, барабанящими по капоту, и размышляла о том, почему дождь так действует на Ларского. Первый раз на моей памяти ему стало плохо, когда он сел за руль своей машины, но тогда не было дождя. Второй раз был в лифте, и приступ, скорее всего, спровоцировало отключение света и остановка кабинки. Видимо, фобий у него достаточно, раз приступы почти всегда случаются при разных обстоятелствах. Знали бы об этом сотрудники, никогда бы не назвали бы его Тирексом…

— Аня, — вдруг тихо позвал меня Ларский.

— Ммм? — Я повернула голову к нему и поймала на себе взгляд его усталых зеленых глаз.

— Наверно, нам надо вызвать водителя, как думаешь? — голос Ларского был непривычно тихим, словно он говорил не об обыденном, а о чем-то тайном, личном.

Я кивнула и полезла за телефоном, но вспомнила, что он перестал работать после плавания в луже.

— Позвони с моего. — Ларский протянул мне свой разблокированный телефон.

Поколебавшись несколько секунд, я взяла у него телефон.

— Колени надо обработать, — все так же тихо произнес Ларский.

— Да, дома сестру попрошу, — кивнула я, ища в поисковике нужный сайт.

— А сама?

— Боюсь.

— Вот же трусиха, — буркнул Ларский.

Не успела я моргнуть, как он наклонился ко мне, взялся за икры и осторожно, но быстро положил мои ноги к себе на колени.

— Вы чего? — От неожиданности я чуть не выронила телефон.

— Коленки твои содранные хочу обработать, — нахмурился Ларский. — А ты что там себе надумала?

Он достал из пакета перекись, йод, ватные диски и пластыри. Я замерла, наблюдая, как он залил мои колени перекисью, а затем взялся за йод.

— Ой, божечки! — пролепетала я, зажмурившись.

— Спокойно, больно не будет, — деловито сказал Ларский.

— Будет жечь, — заныла я, не открывая глаз.

— Не будет, обещаю.

Я закусила губу и приготовилась к жжению, но ее не последовало. Я чувствовала, что Ларский мажет мне колени, но никакого жжения не было. Ссадины лишь слегка пощипывало, но вполне терпимо. А потом я ощутила легкий холодок на коже, приоткрыла глаза и увидела, что Ларский очень осторожно мажет йодом мои ссадины и, не переставая, дует на них.

— Как моя мама… — невольно пробормотала я.

— Я не твоя мама, Соловей. Не забывайся. — Ларский взглянул на меня и нахмурился. — Что пялишься? Лучше водителя вызови.

— Ага.

Найдя телефон, я вызвала водителя, который появился минут через десять. За это время Ларский обработал мои ссадины и залепил их пластырями. Затем, когда пришел водитель, он попросил меня назвать ему мой адрес и пересел на заднее сиденье. Больше я его от него не слышала ни слова и даже боялась взглянуть на него через зеркало заднего вида, хоть и очень хотелось.

Когда водитель привез нас к моему дому, я обернулась и произнесла:

— Спасибо за все. До свидания.

Ларский лишь кивнул, глядя в телефон. Как будто лимит его внимания ко мне на сегодня был превышен настолько, что теперь он будет игнорировать меня несколько недель, а то и целый месяц. И мне бы, по сути, радоваться, что Ларский снова стал Ларским, но почему-то мне стало от этого обидно и грустно.