Книга Убийство под соусом маринара, страница 20 – Юлия Евдокимова

– Студентов нашли, посадили, суд был громкий. Муж, когда пришел с моря, разводиться не стал, но жил отдельно, так никогда и не вернулся к жене. Один из студентов вроде сбежал, но его поймали.

– А потом?

– А это все. Наверное, отсидели свой срок эти студенты. Это ж в 50х было, сейчас никто уже и не помнит о той истории.

– А как их звали?

– Ну, этого я не помню, сколько лет прошло. Может, в архивах газеты сохранились.

– А Мария Маддалена?

– Она вскоре продала квартиру и съехала в другую часть Генуи, я больше никогда ее не видела. Писали, еле пришла в себя, плакала, переживала, мудрено ли, своими руками дочку отравить! Но потом вроде пришла в себя. У нас шептались, что студенты не причем, что она сама от девочки избавиться хотела, а они из любви признались, околдовала она их своей красотой. Но в любом случае ведь они подельники, да?

– Да, в любом случае. Поэтому вы и сказали про возмездие?

– Не только поэтому. Ее вина во всем, как не крути. Не связалась бы с этими парнями при живом-то муже- ничего бы и не было!

* * *

Синьора Валентина раз в неделю делала пасту так, чтобы хватило дней на десять, мало ли что! И Саша вернулась домой на этаж ниже с баночкой соуса и увесистым свертком спагетти ручной работы. Первым делом она позвонила Никколо и рассказала обо всем, что поведала ей соседка.

Карабинер заинтересовался, но посетовал, что никакие архивы не хранят информацию столько лет, единственная возможность – поискать старые газеты в городском архиве, тем более что они могли быть оцифрованы. Он постарается договориться в архиве и с удовольствием займет Сашу, – ей придется покопаться в газетах, оцифрованных или бумажных, семидесятилетней давности.

– Но сначала, – сказал Никколо, – я сам поговорю с синьорой Валентиной.

Полковник появился раньше, чем обещал с двумя красивыми свертками в руках. Один он вручил Саше, как только она открыла дверь, со вторым отправился на третий этаж к хозяйке квартиры.

Саша, занятая правильной варкой спагетти, осталась дома.

Никколо вернулся через полчаса, принюхался к ароматам соуса маринара, и пошутил:

– Смотри, какой полезный день у тебя сегодня, и расследованию помогла реально, и ужин прекрасен.

Саша отсалютовала бокалом вина: – Знай наших! – и потянула шелковую ленточку. Она ожидала увидеть какие-то шикарные пирожные, но на золотом зеркальном бумажном подносике лежал кекс, круглый чуть выпуклый, коричневый с вкраплениями черных изюминок.

– Ох, сколько мы его съели в детстве с Пьетро, возле школы была кондитерская, мы забегали после уроков и набирали целый кулек!

– А что это?

– Это пандольче. Его называют «женской» закваской.

– Почему?

– Не знаю, – засмеялся Никколо, – говорят, дело тут в каких-то неприличных дамских привычках. Il Pandolce, или U pandouce, если говорить на диалекте, пришел в Лигурию из Персии в незапамятные времена. С ним связан типичный для востока ритуал, когда самый младший в семье вручает в праздник пандольче старшему.

– А причем тут Персия?

– В канун Нового года подданный младшего возраста приносил царю сладкий хлеб, полный засахаренных яблок.

Согласно легенде, в 1500-х годах адмирал Андреа Дориа, объявил конкурс среди кондитеров Генуи на создание десерта, представляющего генуэзское богатство и изобилие. Десерт должен быть питательным, долго храниться и подходить для длительных морских путешествий. Лучшим был признан пандольче.