Онлайн книга «Мю Цефея. Шторм и штиль»
|
Врачи в таком мире должны работать чуть не методами доктора Менгеле, но притом быть уверенными, что несут людям добро. Разумеется, бо́льшая часть авторов будет описывать борцов с подобными докторами. Потом идет клонирование. Удачные качества индивида слишком ценны, чтобы их терять, — и тут вспоминается судьба Дункана Айдахо в «Мессии Дюны», снова и снова его тело выращивают до боевых кондиций. Равно как современным звездолетам не нужен зоопарк на борту, а хватает образцов ДНК, что показано в фильме «Пандорум». Но и это — уже ретрофутуризм. 3D-печать органов — буквально выбросила в мусорную корзину планы по клонированию «детишек на запчасти». Душещипательная повесть Кира Булычева «Ваня + Даша = любовь» (2001) о судьбе клонов, которых воспитывают в духе самопожертвования и готовят для будущих операций, сейчас выглядит избыточной тратой средств и заведомо неосуществимым проектом. Ведь для него нужны натуральные компрачикосы, которые смогут фактически открыто действовать десятки лет подряд. Следующий шаг — переход к генетическому программированию. Поначалу это программирование связано исключительно с искусственным оплодотворением, когда переписывается генокод единственной клетки, из которой должен вырасти организм. Но в 2017-м появилась технология, позволяющая менять генетический код каждой отдельной клетки живущего существа — вирусом доставляя необходимые участки кода. И это не просто открывает ряд новых возможностей, но принципиально сближает биологическое и техническое начало. Техника — это система, у которой точно есть проект или хотя бы осознаваемый алгоритм изготовления. До сих пор техника не может самовоспроизводиться, как популяция организмов, потому ее надо рассматривать как некую часть, дополнение человеческой культуры. Техника воспроизводится, но осознание при этом исчезает, тогда получается «Сталь разящая» Евгения Лукина: после войны уцелели противопехотные комплексы, у которых есть несколько стадий существования и жесткая установка убивать любого человека с металлом в руках. Потому люди перешли на кочевой образ жизни, откатились в средневековье — на фоне постоянно воскресающих машин. Биологический организм — воспроизводится, но генокод при этом не осознается, не «оцифровывается», новые организмы не проектируются. Те перспективы, которые людям открывают биотехнологии, — сейчас и есть фронтир «биопанка». Если совмещать эти перспективы с прогрессивными рассуждениями о будущем общества — может получиться что-то вроде «Счета по головам» Дэвида Марусека. Если же представить, что цивилизация потерпела крах, откатилась в своем развитии, но биотехнологии остаются куда более совершенными, чем у нас, а кризисы не забыты — то получится «Золотой ключ» Михаила Харитонова. Казалось бы, ретрофутуризм, поскольку часть социальных структур после войны упростилась или просто исчезла. Но историческое время окончательно не прервалось. Разумные животные, населяющие Землю вместо людей, помнят о человечестве и живут в тех кризисах, что им оставили люди… Итог прост. Ретрофутуризм стоит на трех китах: — героях прежних времен, их образах в искусстве; — ощущениях от достижений вчерашнего дня, которые еще не успели поблекнуть в пыли дня сегодняшнего; — собственно форе, которую можно дать «героям прежних времен». |