Книга Мю Цефея. Переломный момент, страница 10 – Александра Сергеевна Давыдова, Анна Бурденко, Максим Михайлович Тихомиров, и др.

Улла рыдала, уткнувшись лицом в мех Мьелькхаре.

Ловкач осторожно погладил молочного зайца за ухом.

— А ведь Якки все-таки не зря носился со своей свободой воли. Ушел все-таки и нас всех освободил.

Улла потрясенно смотрела на смеющегося Ловкача, и от его смеха в груди что-то разжималось.

Она смотрела на то, как Летун обнимает на прощание своих друзей и, хлопая огромными крыльями, взлетает в небо, не забыв совершить несколько кругов над телом Якки.

Она смотрела на замершего Стилета, к которому из конюшни шел Большой.

— Ты воскресила квевра, — сказал Стилет. — Последний из них умер много тысяч лет назад, но память о них до сих пор живет среди моих соплеменников. Он еще красивее, чем в моей голове.

Перед тем как Стилет вскочил на квевра, телепат наклонился к тому, что осталось от Якки, и прошептал:

— Спасибо тебе за сбывшуюся картинку.

Был бы Якки рядом, Улла подошла бы к нему, уткнулась лбом в твердую грудь и сказала:

— Мы будем по тебе скучать. Я и Мьелькхаре.

Вечер начинался штатно.

Пришли сигналы от пациентов-гипертоников о ежевечернем подъеме давления, и участковый врач привычно отдал команды медимплантам в запястьях больных. Умные микропомпы впрыснули в кровоток точно отмеренные дозы препаратов. Телеметрия от пациентов пришла в норму. Приступ аритмии, начавшийся было у сердечника, перенесшего недавно инфаркт, купировал импульс малютки-дефибриллятора, вживленного в правое предсердие. Колебания уровня сахара у диабетиков быстро скорректировали инъекции инсулина. Принятые на курацию пациенты с сезонной респираторной вирусной инфекцией уверенно переходили в разряд реконвалесцентов.

Часам к одиннадцати вечера вверенный доктору участок готовился отойти ко сну. Индикация на голографической схеме радовала глаз исключительно зеленой гаммой удовлетворительного состояния. Участковый бросил на монитор последний взгляд, и тут на самом краю участка вспыхнул и замигал тревожный красный сигнал. Один. Но даже один — уже много.

Включился зуммер, испуская в такт миганию огонька пронзительные трели, способные разбудить даже мертвого. Чертыхнувшись, доктор подключился к медицинскому сегменту Сетернета напрямую, впитывая поступавшие от пациента сведения о состоянии его здоровья. Впрочем, о здоровье речи уже не шло: больше половины показателей телеметрии выводили на монитор флэтлайны или вереницы нулей, и с каждой секундой число обнулившихся показателей росло. Пациент стремительно вываливался из мира живых.

Медимпланты, которым доктор приказал вводить необходимые дозы эпинефрина, стероидов, дофамина и растворов, не отвечали, дефибриллятор молчал, кардиостимулятор присылал сигнал о разряженной батарее. Показатели телеметрии неуклонно заходили за красную черту, отделявшую клиническую смерть от смерти окончательной. Проклятый зуммер пилил уши монотонным криком. Отчаявшись справиться с ситуацией самостоятельно, доктор переключил пациента на ближайшую к адресу подстанцию скорой.

По приоритетному медканалу отправил в скорую пакет информации о пациенте, дождался уведомления о регистрации вызова и отметки о вылете медицинского дрона на нужный адрес. Огонек на схеме ровно горел красным, уже не мерцая. Пациент ушел за черту.

Доктор набрал заведующего подстанцией.