Книга Мю Цефея. Переломный момент, страница 113 – Александра Сергеевна Давыдова, Анна Бурденко, Максим Михайлович Тихомиров, и др.

Изгой уперся механической ногой, подтянул вторую, из плоти, и подполз ближе к решетке.

— Брат, — горло его скрежетало и булькало, — как ты… — изгой закашлялся и сплюнул мутным маслом, — мы же братья, одна кровь. Неужели ты не помнишь?..

Магистр смотрел на срезанный шип: изгой подвесил его на цепочку и носил на шее. Шип — сосредоточие творения, суть и сердце, был в пятнах и царапинах.

Брат магистра погиб уже давно. А это существо было никем и ничего не значило.

Магистр кивнул своим мыслям и вернулся к линзе. Первые ряды големов как раз подходили к будущей границе. Настало время действовать.

Шипение и отчаянные крики почти оглушили магистра: это растворялись пленники, отдавая остатки живой своей части на благо человеческих земель. Шип его нагрелся, втягивая чужую жизнь, и магистр задрожал от теплого чувства сытости, какое испытал всего третий раз в жизни.

Сила творения переполняла его.

Громыхнул гром. Порыв ураганного ветра пронесся по равнине, такой сильный, что повалил даже големов, тех, что помельче, но прочие устояли и продолжали идти.

Магистр освободил все полученное от изгоев.

Электрические разряды ударили по земле, прерывая движение воли, что двигала големов вперед. И они рассыпались комьями и клочками, покатились враз высохшие руки, остались только кое-где столбы обугленных ног.

Молнии двинулись дальше, на север, донося послание до того, кто мог его понять: человеческие земли вам не по зубам. Оставайтесь там, где вы есть, и мы достигнем равновесия.

Обессиленный, магистр лег на землю.

Клетка была полна праха и металлической пыли. Только исцарапанный отрезанный шип лежал теперь на дне, у самого края, и магистр смотрел, как покачивается цепочка, свисая почти до земли.

— Мы захватили несколько изгоев, я их всех осмотрела, они достаточно… откормленные, тебе должно хватить, — добавила архонтесса. Помолчала. И все-таки дала слабину:

— Принеси мир в наш край, сынок. Я верю, что ты сможешь.

Магистр почтительно склонил голову и ответил:

— Конечно, мама.

Является ли хоррор как жанр ядовитой заразой, занесенной с проклятого Запада, или же зародился под родными осинами, но долго скрывался в их тени? Когда он как литературный жанр появился на нашей земле впервые? Хоррор — это жанр малых форм, поскольку невозможно нагнетать саспенс на протяжении объемного произведения, или же отсутствие крупных произведений в жанре хоррора в настоящее время — признак того, что жанр еще полностью не сложился?

I. Литературная катастрофа.

Точнее, катастрофа культурная произошла в нашей стране около ста лет назад. Она имела масштабные различные последствия; и одним из них стало то, что хоррор как жанр был вычеркнут, вынесен за рамки культурного поля и бо́льшая часть достижений русских писателей и поэтов была подвергнута забвению. Не удалось замолчать лишь самые крупные феномены той реальности — повести и рассказы Гоголя, Алексея Толстого. Лишь головы гигантов остались торчать над водой, когда эта Атлантида была затоплена, как несчастное дерево, уцелевшее во время разрушения вотчины амазонок в фильме «Безумный Макс 3».

Причина подобного отношения проста. Главную роль в хорроре играет инферно, в большей или меньшей степени всемогущее. Герои тем не менее, как правило, побеждают его. В нашей реальности роль всемогущего инферно взяло на себя государство (у Черного Автобуса из детских страшилок есть вполне реальный прообраз), и любые, даже самые наивные и примитивные истории о том, что это неведомое, всемогущее зло можно одолеть, были ему не нужны.