Книга Мю Цефея. Переломный момент, страница 17 – Александра Сергеевна Давыдова, Анна Бурденко, Максим Михайлович Тихомиров, и др.

Щелкнул мембраной включившийся вокодер, и надтреснутый голос за спиной Симагина сказал:

— Добро пожаловать, господа полицейские. Доктор, я полагаю, вы здесь для того, чтобы зафиксировать мой уход?

Доктор при звуках голоса, исходящего от головы без тела, странно икнул, закатил глаза так, что видны остались одни белки, и мягко осел на ковер.

— Ну и что теперь делать? — глупо спросил сержант Ерохин.

— Доставать нашатырь, — сказала голова. — И вызывать неотложку.

Неотложку вызвал Симагин.

* * *

— Под запись я вам ничего рассказывать не стану, — заявила голова, когда дрон неотложки, завывая сиреной, унес спеленутое тело доктора Маслацкого в ведомственную клинику Плетнёв-Сити.

К тому моменту эскулап находился в щадящих объятиях медикаментозной комы, блаженно улыбался и никак не реагировал на окружение. Симагин искренне ему завидовал.

— Я должен составить отчет о случившемся, — возразил Симагин. — Пострадали люди. Одними словами здесь, увы, не обойтись.

— Никто не пострадал, — проворчала голова. — Даже я. В конце концов, все завершилось ко всеобщей выгоде и удовольствию.

— Пусть так. Но мне хотелось бы услышать вашу версию, чтобы сопоставить факты и представить реальный ход событий.

Голова помолчала.

— Хорошо, — сказала она наконец. — Но вам придется быть моим гостем. Приглашаю вас на чай, господин полицейский.

— Милиционер. Товарищ милиционер.

— Пусть так. Вы мой гость, поэтому старайтесь не перечить хозяйке. Прошу за стол.

Симагину ничего не оставалось, кроме как подчиниться.

Кадавр, расхаживая по квартире так, словно у него были глаза, вскипятил чайник, заварил чай, разлил его по чашкам. Выставил на стол, на котором стояла голова, вазочки с печеньем и вареньем. Усадил Симагина. Придвинул стул напротив и встал за его спинкой прямо за затылком головы.

— Начнем? — спросил Симагин, пригубив крепкий ароматный чай. — Тогда давайте сначала. Представьтесь, пожалуйста.

Симагин в полной мере осознавал абсурдность происходящего, однако старался максимально следовать протоколу проведения дознания. Когда разум утрачивает опору, привычные вещи возвращают ему ощущение реальности.

— Ендальцева, — представилась голова. — Алевтина Сергеевна. Нанотехнолог. Доктор технических наук. Доктор биологических наук. Етсетера, етсетера.

— Симагин. Михаил Станиславович. Лейтенант милиции. Патрульно-постовая служба.

— Будем знакомы, — улыбнулась голова. — Я стану звать вас Мишель. Вы не против?..

Симагин был не против.

Ендальцева Алевтина Сергеевна в свои сто двенадцать лет все еще оставалась красивой женщиной. Прямой римский нос, миндалевидный разрез глаз, благородный овал лица, все еще, несмотря на миллион мелких морщин, красиво очерченный рот. И совершенно сохранный интеллект, опирающийся на колоссальный жизненный опыт — житейский и профессиональный.

— Чем вы занимались прежде, чем…. До того, как….

— До того как стала дряхлой старухой и Академия наук выбросила меня, словно мусор? — Голова смотрела с насмешкой.

— До выхода на пенсию.

— Я занималась разработкой сложных алгоритмов для максимальной витализации квазиживых организмов.

— Поясните, пожалуйста.

— Ах, Мишель, Мишель… Пейте свой чай. Разработанные мною программы позволяли с высокой степенью достоверности имитировать жизненные процессы в клетках, тканях, органах и системах органов, полностью построенных из искусственного вещества. Я имею в виду универсальный композит, известный в народе как «пена».