Книга Мю Цефея. Повод для подвига / Бремя предательства, страница 89 – Александра Давыдова, Виталий Винтер, Алекс Шварцман, и др.

«Надо же помощь позвать! Ведь это же…», — что это, Санька не додумал и рванулся из кабины, за помощью. Яркое солнце снаружи заставило его зажмуриться. В метрах двадцати от носа самолета дымилась большая воронка, вокруг лежал и пари́лся развороченный мох. «Видимо, это тот самый «умпф», — подумал Санька и рванул в сторону лагеря. Через несколько секунд, отбежав уже порядочно от самолета, он остановился осмотреться, чтобы точно запомнить место. Там, где только что лежал самолет, был обычный мох и деревья. Не было никакого самолета, только воронка говорила о том, что Саньке это все не приснилось.

Стало почему-то очень грустно и обидно. Словно кто-то показал ему фантастический мир и потом сразу спрятал. А Саньке остался только лагерь и серая тоска. Медленно побрел он в сторону ненавистной «детской партийной организации».

В лагере отряд уже строился на обед, и воспитательница наорала на Саньку, что он шляется где-то вместо того, чтобы. Что «чтобы», она не сказала и, пересчитав детей, повела всех в столовую. Там был невкусный борщ, котлеты с макаронами и компот. Саньке повезло, ему попалась груша из сухофруктов, но радости это не прибавило. А потом был тихий час. Когда Санька улегся и стал глядеть в белый потолок с большим комаром посередине, в палату вошел тот самый гад, который вчера разбил Саньке нос. Он подошел к Санькиной кровати и замахнулся кулаком. Санька заморгал и закрыл лицо руками. А тот пацан заржал, видимо, Санькин испуг его очень развеселил. Санька отвернулся носом в подушку и тихо заплакал. От обиды, от унижения и просто от тоски.

Проснулся он от того, что в палате стоял галдеж. Время тихого часа уже прошло, пацаны валтузились подушками и скакали, как дикие козы, по кроватям. После сна полагался полдник из красного киселя с булочкой. Булочка была, как всегда, очень вкусная. Санька, сидя рядом с Романовым, решил спросить у того, не слышал ли он грохота сегодня днем. Романов сказал, что слышал, и что все слыхали. Вожатый сказал, что это истребитель прошел звуковой барьер, и такое бывает.

— А вдруг это не барьер, а самолет упал? — решил до конца разобраться Санька.

— Ага, как же! Ты соображаешь, что бы тут было, если бы упал самолет? Его бы искали, тут бы уже вертолеты и разные машины ездили. И лагерь бы закрыли, — последнее Романов произнес с мечтательными нотками. Он тоже не очень любил нынешний лагерь.

— А почему закрыли бы? — не понял Санька.

— Во-первых, чтобы никто секретов не узнал, вдруг в лесу обломки секретные? А во-вторых, горючее у самолетов ядовитое, — очень веско заявил Витька.

— Да какое ядовитое, самолеты на керосине летают, — Саньке это когда-то рассказывал отец.

— Га-га-га, — громко и фальшиво засмеялся Витька, оглядываясь на остальных сидевших за столом. — Самолеты на керосине! Ну, ты сказал!

— А на чем же? — Санька, потеряв уверенность, покраснел.

— Их топливом заправляют! — так же веско сообщил Романов. — Я знаю! У меня брат летчик!

— Ух ты, правда? Военный? — Стрельников мечтал стать летчиком или даже космонавтом, и то, что у Витьки был брат летчик, сильно его взволновало.

— Он военный истребитель! — гордо сказал Витька, вставая из-за стола по команде воспитательницы по поводу окончания полдника.

Уже на улице он продолжил:

— Он ещё в войну воевал! И у меня парашют есть дома. И пистолет! Только у него дуло отвинчивается, и нельзя много стрелять.