Книга Мю Цефея. Делу время / Потехе час, страница 131 – Александра Давыдова, Юлия Рыженкова, Сергей Лебеденко, и др.

Все было — а потом вдруг закончилось. Музыка Павлу за столько времени опостылела совершенно, но из чувства противоречия он решил куда-то свои навыки приложить. Зря он столько мучился, что ли?

Еще был «ВКонтакте», и там еще была стена и уже — сообщества. И на стенах всех музыкальных сообществ Павел написал, что ищет группу, чтобы играть в ней. Скрипач, по всем канонам, никому был не нужен. Лишь только из одной группы с непонятным ему названием «Прокси-сети» ответили, что насчет скрипача не уверены, а вот клавишник бы не помешал. Фортепьяно было вторым обязательным инструментом в музыкалке.

Так Павел попал на свою первую самую настоящую гаражную репетицию в жизни. Он долго-долго ехал на метро, потом шел пешком по грязным улицам какой-то промзоны, плутая по лабиринту заборов и шлагбаумов, пока сверху меланхолично падал первый снег. И все это время он думал. Перед выходом он крупно поругался с родителями, поэтому мысли его были невеселы. Почему музыкальное училище — это хорошо, а музыкальная группа — плохо? Зачем сейчас готовиться к экзаменам, если он только что сдал одни, а следующие — аж через два года?

А главным было осознание — нет, не осознание, пока что только смутное ощущение, — что это все не совсем настоящее. Не может настоящая жизнь состоять из бесконечной одинаковой учебы, которая сменится бесконечной одинаковой работой. А по вечерам — пиво и телевизор? Сериалы про ментов?

Павел был так зол, что совсем забыл бояться. Вспомнил, только когда уже стоял перед маленькой черной металлической дверью гаража. Страх навалился разом — ударил под колени, повис гирями на запястьях. Поднять руку было сложно, но Павел справился с этим. Но постучаться оказалось выше его сил. Вместо этого он приложил кулак костяшками пальцев ко лбу. Невольно закралась мысль, что еще не поздно вернуться домой, в безопасность.

Именно это предательское малодушие вызвало у Павла такую волну протеста, что он назло самому себе несколько раз ощутимо ударил в холодную дверь.

Открыла дверь низенькая девушка в черно-желтой кофте и очках, похожая от этого на пчелу.

— Клавишник, что ли? Заходи, заходи! — сказала она и резво повернулась обратно, чуть не выбив Павлу глаз своими длинными хвостиками. — Разуваться не надо.

Павел зашел и прикрыл за собой дверь. Внутри было не сильно теплее, чем на улице. Горела лампа накаливания, тускло высвечивая стены с навешенными старыми тонкими матрасами, картонными рельефными упаковками от яиц по девяносто штук и странными мозаичными деревянными панелями, которые, как оказалось, были сделаны из тонко нарезанных винных пробок. Внутри гараж был больше, чем Павел себе представлял, вмещая в себя дырявый диван, небольшой столик, шкаф, стойки с музыкальными инструментами, старый советский электрообогреватель и четырех человек, — и казался пустым.

Навстречу Павлу вышел коренастый парень с коротким ежиком черных волос, слегка небритый, в явно отцовской кожаной куртке.

— Глеб, — представился он, — я в этом балагане за старшего. А это — Жаст…

— Верно, Жастя, — поддакнул второй парень, высокий, худощавый, в черной водолазке с каким-то хипповским амулетом в виде цветка на груди.

— Жанна, — поправился Глеб, показывая на девушку, похожую на пчелу, — на Настю обижается.

— А за Жастю уши обрываю, — сказала Жанна, глядя на хиппастого парня. Тот показал язык.