Онлайн книга «Мю Цефея. Делу время / Потехе час»
|
— Наверное, так шумит море, — сказал мне как-то Филипп, когда мы по обыкновению сидели на склоне после школьных занятий, смотрели на город внизу и жевали сладкие стебельки травы. — Дурак, — ответил я по привычке. Он виновато улыбнулся и пожал плечами. Не знаю, что роднило меня с Филиппом, потому что мы были различны, насколько могут отличаться друг от друга два молодых человека одного возраста, просидевших всю школу на одной скамье. Начнем с того, что Филипп был из моряков. Известным моряком был его дед, а до того — прадед, и никто не сомневался, что этот застенчивый, мечтательный мальчик пойдет той же дорогой. Проведет свою жизнь в пыльных кабинетах, разбирая каракули в старых книгах, наблюдая за движением звезд и размышляя о том, чего нет теперь и не было, вероятно, никогда. Возможно, думал я, работа эта не лишена романтики, но уж точно лишена всякого практического смысла. А кроме того, начисто лишена смысла финансового. О моряках отзывались уважительно, их речи слушали с любопытством, но жалованье платили смешное. Я прекрасно помню деда Филиппа. Огромный старик с окладистой бородой и выцветшими от непрестанного чтения светлыми глазами не раз приходил к нам в школу и рассказывал небылицы о дальних странах, о морях, покрывавших когда-то все равнины на много сотен, нет, тысяч миль вокруг, о кораблях — специальных сооружениях, способных держаться на водной поверхности, и, конечно, о звезде моряков. Звезда моряков, говорил он, помнит мир от начала времен. Когда-то она указывала путь кораблям (когда ты в море, полагал он, ты, бывает, не видишь кругом ничего, кроме воды, во всех направлениях одинаковой). Теперь она напоминает нам об ушедшей эпохе и велит беречь и передавать древние знания. Наступит день, и звезда вновь позовет в путь, и тогда моряки должны быть готовы. В раннем детстве мы слушали старика с волнением, мечтали о дальнем пути и о подвигах, но, став старше, верить в море в большинстве своем перестали и вместо волшебных сказок заинтересовались собственным будущим. Отец стал учить меня торговле, я заработал первые деньги и даже начал совершать не воображаемые, а настоящие путешествия — сопровождал караваны с товарами в соседний город, затем дальше и еще дальше. Вскоре дед умер, и Филипп остался один в старом семейном доме на холме, на городской окраине. Сколько я ни пытался сбить его с выбранного пути, увлечь торговлей, или строительством, или просто математикой, раз непременно нужно сидеть с умным видом над схемами, но он так и был бесполезным мечтателем. Он знал имена звезд, мог с помощью них отличить юг от востока, собрал коллекцию диковинных песен и стихотворений, но при этом был крайне рассеян в ежедневных делах, не мог поспорить о цене на базаре и, казалось, не очень хорошо понимал, что нужно делать, чтобы ты был одет и сыт, чтобы не развалился твой дом, чтобы торговцы не ограбили тебя подчистую. Нет, пожалуй, было одно практическое применение его редкой книжной профессии: он умел вязать на веревках разные хитрые узлы. Но согласитесь, что это умение пригождается нам не каждый день и большинство проблем решить не поможет. Сколько раз я предлагал ему поселиться вместе в городе, но он никак не соглашался, и по самой нелепой причине: в одной из заповедей моряков говорилось, что ни за что нельзя селиться в долине. В хорошем помещении в центре города, с друзьями, которые приглядят за тобой и помогут, среди еды, и музыки, и жизни — селиться нельзя, потому что так нам велит далекая звезда. А в пустом старом доме, где нет никого, кроме тебя и пыли, откуда до твоего же кабинета час пути по холмам, где ночью слышен вой волков и того и гляди рухнет крыша, можно. Волновался я за него, но помочь был бессилен, только иногда проверял его счета и выводил в свет, чтобы он не отвык от нашей компании и не заговорил сам с собой на непонятном древнем языке, вычитанном в дедовых книгах. |