Книга Мю Цефея. Игры и Имена, страница 117 – Александра Давыдова, Дмитрий Орлов, Александра Хохлова, и др.

При виде статей Колокольцев преобразился и снова стал тем молодым профессором, с которым она познакомилась в интернете. Он представлялся ей теперь кем-то вроде индийского бога Шивы. Его руки жили независимо от него: развязывали веревки, переворачивали и отбрасывали страницы, буквально порхая от одной к другой. Когда он начинал говорить, объясняя выкладки, у Лады замирало сердце.

— Смотри, вот здесь еще простейшая логика, элементарные операции, хотя и раньше Эдлмана… а потом сразу целые программы, механизмы параллельных вычислений.

Конечно, он проговаривал все это больше для себя, объясняя неясные моменты, но ей нравилось думать, что он старается для нее, скромной студентки-четверокурсницы.

— Ага, тебе понравится! Инструкции, как находить… это можно назвать вычислительными участками. Везде! Хоть у людей, хоть у мышей или даже насекомых.

Она едва успевала следить за его мыслью, за мельканием синих строк, нуклеотидных последовательностей на желтоватых листах под его пальцами.

— Здесь все по-другому. Не так, как в дурацкой псевдостатье. То, что ядра делают эти вычисления, чтобы рассчитывать положительные мутации, — только первая версия.

В раскрытую форточку в зал влетела ласточка, стала биться о стены. Лада на миг почувствовала себя этой птицей, глупой, заблудившейся…

— Но почему? — Кое-что она все-таки понимала, или это ее мозги просто вновь встали на место. — Ясно же, этот участок эмулирует изменчивую среду! Как раз туда чаще всего идут внешние врезки. Дрейф таких же участков ДНК от других организмов.

— Так, да не так. То есть этот процесс присутствует, в целом ряде мест моделируется взаимодействие мутирующего потомства со средой. Я тоже сначала думал, что это главное. Но это даже не тридцать процентов загрузки. Основное — вот здесь! Он искал, как доказать. Спланировать эксперименты, пусть средств тогда и не хватало…

Лада ждала продолжения, но вмешалась Ленка. Погладила Колокольцева по плечу и проворковала:

— Вы не устали? Уйма ж работы, бедный вы наш! Может, я могу чем-то помочь?

Профессор думал одно мгновение.

— Мне нужны эти бумаги! Я бы забрал их… привести в систему до конца. Все равно их здесь некому оценить.

А? Как он может, нехорошо же! Даже Ленка отшатнулась:

— Ой, я не могу, что вы! Нам не положено!

Но Колокольцева было уже не остановить. По крайней мере, не библиотекарше. Он развернулся, глянул Ленке в глаза.

— Ну, хорошо. Я, и верно, устал. Расскажешь, что еще есть интересного в твоем мире полок, книг и стеллажей? Нет? Ну, хотя бы пойдем, согреем чайник… У тебя ведь есть чай?

Положил руку ей на талию и мягко подтолкнул к стеллажам. Лена радостно поддалась, засеменила вперед, и они скрылись в полумраке.

Лада рассеянно достала самую последнюю папку, начала смотреть. Почерк изменился по сравнению с прочитанными ранее листами, сломался, словно в жизни Теремкова произошло что-то нехорошее, стал еще более торопливым и менее разборчивым.

Говорили ведь, он сошел с ума?

Похоже, она совсем перестала понимать автора, не видела, куда ведут все эти каскады операций, врезок, сборок. Формулировки перепутались окончательно…

«По сути, жизнь вокруг — глобальный вычислительный процесс, а… (неразборчиво) … в целом — многопроцессорный комплекс, в котором каждое живое существо — отдельный процессор».