Книга Отличница, страница 46 – Эмилия Грин

Хмыкнув, я вошел за ней в комнату, на инстинктах плотно закрывая дверь.

Горло саднило, будто битого стекла насыпали. Сглотнул. Жарко и остро от одного только присутствия с Королевой в замкнутом пространстве. Сердце на износ. Яйца синие.

А смог бы я её после Олейника? Прямо на этом столе?

А похер.

Коротнуло конкретно.

Гордость издохла в страшных судорогах.

Ну, или паленый коньяк.

Меня обуревала жажда сорвать с неё эти тряпки, и проверить цвет белья, а потом избавить желанную девочку и от него, прикасаясь к ней здесь и сейчас.

- Отличница, вот так неожиданность, - жестко кривясь, ведь каждое слово немилосердно лупило под дых.

- Привет, Максим, - высекая благочестивую улыбку, пока в моем придавленном сперматоксикозом сознании эта нежная предательница сладко стонала, проживая свой очередной кайф.

- Ты что-то хотела?

- Хотела поговорить….

- Даже так? - с искренним удивлением.

- Как у тебя дела, Максим?

Я подавил порыв истерично заржать в голос. Потому что мои дела…

- А как они ещё могут быть? Лучше всех! - бессовестно раздевая кареглазую монаршую особу глазами. - Твоими молитвами, Розочка, твоими молитвами, - выплевывая откровенную издевку.

- Ну, хорошо. Потому что я хотела кое-что у тебя уточнить.… Мне нужно до конца разобраться… - краснея-бледнея.

- Мм?

Даже интересно.

- Помнишь, осенью в школе пропали деньги, собранные на благотворительные нужды? Так ты нашел виновника? Отыскал пропавшие деньги?

И всё.

Леднёва вынесла нам окончательный приговор.

Мне нужно до конца разобраться…

Вор я или нет?

Она ведь это хотела сказать, но постеснялась.

Презумпция невиновности, Розочка. Презумпций невиновности.

Человек считается невиновным пока не докажут обратное.

Вот и ломай свою умненькую головку, брал ли я те бабки у несчастных сирот или нет.… цацки твои. Или что там ещё пропало?

Думай, Розочка. Ты же у нас отличница. Мне нечем тебе помочь. Пишите письма. Клейте марки.

А дальше меня понесло: выплевывал слова раньше, чем успевал взвесить их и осмыслить. Ну, хоть ебейшее, раздирающее нутро желание схлынуло. Сейчас я бы не прикоснулся к ней ни за какие коврижки, потому как в груди все клокотало от нарастающей беззвучной истерики.

Вор. Маргинальная личность. Отброс.

Всё так, моя рабовладелица. Всё так.

Закончив разговор, ничего не видя перед собой, я взлетел по лестнице вверх, со всего размаха впечатываясь в Трофимову. В последний момент успел подхватить девчонку, помогая ей избежать нелепого падения.

- Ой, Максим…. - краснея, Лена вцепилась в меня мертвой хваткой, опуская взгляд на мои губы.

Красивая. Яркая. В провокационном красном платье, которое снимается на раз-два, и смотрела она на меня, как на какое-то божество.

Откидывая волосы назад, блондинка смерила меня решительным взглядом, потянувшись к инстинктивно приоткрывающимся губам….

Губы Ленки на моих губах, пронзили реальным осознанием - наша история с Розой подошла к концу.

Эта черта, за которой больше ничего нет. Я сам её только что прочертил, ведь поцелуй с её лучшей подругой она мне не простит никогда. Впрочем, как и я себе.

Потому что только так можно было все обрубить, окончательно и бесповоротно. Леднёва может катиться к черту. В прямом смысле, к своему дружку Олейнику. Пусть продолжает ее катать на своем.… Рендже.

Не получилось у нас искренне, чисто и навсегда. Не вышло как в красивых сказках. «Твоя Роза была тебе так дорога, потому что ты отдавал ей всю душу». Сука, как же больно. Тошно от себя и больно.