Книга Измена. Верни мне мою жизнь., страница 41 – Анна Томченко

Никогда.

Ни за что.

Я буду бороться, что бы ни случилось. Я воспользуюсь любой возможностью, чтобы сохранить нашу свободу. Я не позволю отобрать у меня ребёнка, чтобы его воспитывала какая-нибудь Ангелина. А в случае чего Макар сможет лишить меня родительских прав, обратившись в опеку и отслюнявив некоторую сумму за нужный ему результат.

Врач обратился ко мне:

— Вы останетесь у нас на несколько дней. Пусть супруг привезёт вам вещи, — Макар, даже не дрогнув, спокойно кивнул и уточнил:

— Мы можем переехать в палату люкс? Я не хочу уезжать.

— Это уточнить надо у администрации. Пройдём?

Макар кивнул, и они с врачом вышли, прикрыв дверь.

Когтистая рука страха сковала горло. Я гладила себя по животу и пыталась унять дрожь в руках.

Так нелепо. Так глупо. Это насмешка судьбы: оказаться беременной на границе развода. Почему не раньше? Может быть, узнай Макар о ребёнке, не довёл ситуацию до того, чтобы я всё узнала. Почти уверена. Он бы всё сделал, чтобы я ни при каких обстоятельствах не узнала о его изменах.

Дверь открылась.

Я вздрогнула и подняла глаза на мужа. Макар стоял растерянный и вертел в руках заключение или рекомендации от врача на вдвое сложенном листе.

Глаза в глаза.

Мы не понимаем, что делать.

— Полин, ты же понимаешь, что теперь всё изменится? — его голос — шелест ветра в берёзовом лесу.

И мой — остро заточенное лезвие:

— Это не твой ребёнок.

Ударить сильнее и больнее я просто не могла. В глазах Макара пролетело всё, что между нами было: встреча, ноты влюблённости, ласка, нежность, тяжести, первый скандал, поцелуи со вкусом земляничного вина, озёрная ряска наших печалей. И финальным аккордом — могила.

Глава 28

— Ты врёшь…

Сонный город отделил нас от всех остальных. Тишина больничного коридора пропитывала стены палаты. И правильно.

Мы все испортили. Все, что было у нас, бездарно потратили.

Макар опирается спиной о стену. Нет. Он в неё ударяется и съезжает вниз. Прямо на глянцевый кафель с темным рисунком разводов. Я ловлю каждое его движение. Закрытые глаза. В ладонях он прячет лицо. Проводит жестко, и даже мне от этого больно.

— А-а-а-а… — выдыхает протяжно. И два удара затылком о стену. Глухой звук набатом звучит в душной тишине. — Ты мне врешь…

И если я сейчас спасую, если хотя бы на мгновение растеряюсь, все улетит к чертям.

Мои губы дрожат, когда я выплёвываю своё лживое признание:

— Полгода, Макар… — руки трясутся, и я сминаю пододеяльник, чтобы муж не заметил, как мне тяжело даются эти слова, что как остро заточенная бритва. — Я летала в Москву не потому, что у меня учёба… У меня мужчина, Макар.

Я не должна считать наши отношения с мужем войной, но сейчас выбираю стрелять на поражение. Я хотела нас спасти, правда, но я просто не смогла. И не могу поставить жизнь ребёнка на кон в этой игре в русскую рулетку, поэтому лучше он, чем мы.

— Я просто влюбилась, понимаешь… Я уходила не потому, что мне чего-то не хватало. Я просто до этого жила в тумане. Я влюбилась в него…

Макар закусывает костяшки пальцев, и я вижу, как дёргается его кадык, как трясутся руки, как все тело его напрягается, словно струна.

Господи.

Я не смогу.

Я не могу так его предавать.

Меня скручивает спазмом, и я уже не могу держать слёзы.

Я должна его предать, даже несмотря на то, как сильно я его люблю. Как жизни себе не представляю без него. Как меня начинает мутить только от того, что я ему рассказываю об измене, которой не было никогда.