Книга Найдите ведьму, или Бон вояж на метле, страница 46 – Анна Томченко

Дрогнувшей рукой, которая стала тяжела и неточна в движениях, Алисия дотянулась до янтарной подвески, срывая её с шеи. Засунула за корсаж и, потянув тяжёлую цепочку с императорским крестом, вынула из корсета регалию на белый свет. Перебрасывать или кидать её в императора показалось верхом глупости, поэтому Элис лишь опустила крест на пол и отошла, упёршись спиной в полог из хищных растений. Ей было страшно думать, что она не удержит силу и она старалась, во-первых, держать руки на виду, во-вторых, не делать резких движений. А растения пели и шептали, чтобы она позволила чуть больше, ослабила путы воли, и тогда уж они бы показали всем обидчикам. Пришлось закусить губы до крови, чтобы заглушить этот голос в голове. И наблюдать за происходящим.

Вот императрица несмело прикасается к растениям, гладит их. Император тяжёлым шагом приближается и поднимает с пола свою пропажу. Императорский отпрыск больше не суётся пальцами к её силе, а созерцает, как купол смыкается над головами.

Элис только и могла думать о том, когда это всё закончиться и главное, что происходит с её живой силой? Почему сейчас она, как голодная стая облизывается на всех? И почему так много надо приложить усилий, чтобы не позволить ей прикоснутся к живому?

Младшая Гордон поняла, что у неё жжёт в горле. От напряжения. От сил, которые выходили из-под контроля. От паники. От страха не удержать эту беспощадную волну.

Алисия боялась сама себя. Просто из-за незнания. Она не понимала, как её мягкая как урчащая кошка, магия, в один момент стала озлобленной сворой шакалов, держать которую совсем не выходило. Изумрудная зелень, сочный дёрн, молочные корни, вот что её. А не эта то ли тьма, то ли бездна, что выла, выла, выла…

Слишком громко. Так, что хотелось зажать уши. Укрыться с головой большим стёганным пледом, что она вечно забывала на софе возле секретера. Заглушить вой каплей янтарного вина, что настаивали на ягодах белого винограда и травах. Но нельзя. Надо держать. Скрипеть зубами от невозможности закричать.

Губы на вкус стали солёными. Неприятно. И приходилось слизывать насыщенную кровь, что текла уже из носа. Слизывать и радоваться, что ещё её вкус не потерялся в почти обезумевшем сознании.

— Тише, дитя… — Тяжёлые ладони легли на плечи. Элис набралась сил распахнуть глаза и взглянуть на императора. — Ты сопротивляешься… Не надо. Это твоя сила. Она не причинит вреда…

— Это не моё… — сквозь всхлипы, вновь со смежёнными веками, выдавила Алисия. — Моё другое… Мне страшно. Я… боюсь… не удержать…

— Кричи. Тебе больно. Кричи. И плачь. Со слезами уйдёт страх.

И Элис кричала. Держала голодную стаю на коротком поводке, не позволяя приблизиться к людям. Кричала, чтобы в крике своём различать едва слышные слова старого заговора из уст носителя той силы, которая умела убаюкивать саму смерть.

— А теперь позволь нам выбраться… Ты слышишь, тебя Митя зовёт? Слышишь?

Элис ничего не слышала, кроме волчьего воя, что бередил сознание. Она почти узнавала эти крики, только никак не могла вспомнить, откуда ей знакома эта песня. Как аромат, который случайно мельком зацепил, а когда начал принюхиваться, совсем всё пропало. Так и сейчас, пока Алисия не думала, она догадывалась, чей запах сырой земли и жасмина причудился ей. Но как только она пыталась понять, то воспоминания убегали от неё.