Книга Изменить нельзя простить, страница 103 – Анна Томченко

Просто наблюдал, как среди прохожих терялась Ева, исчезали волосы цвета огня и аромат цветов.

Так она не бросится в Неву.

И это правильно.

Хоть раз в жизни я хотел сделать что-то правильно…

Сентябрь сменился холодным и сырым октябрем. Я не помнил, чем занимался последний месяц. В голове вечно царило хмельное послевкусие алкоголя. А потом я подписал приказ о назначении Олега на должность генерального. Понимал, что своим руководством только бед наворочу.

Конец октября я встретил холостым.

Лена снова укатила в Испанию, сначала обложив меня проклятиями. Пустое. Я и так был проклят.

Дни складывались в недели, которые я больше проводил в каких-то мелких делах. Зачем-то прекратил сотрудничество с турками. А потом улетел обратно в Петербург, чтобы ощущать где-то близость Евы, но не иметь возможности подойти, потому что — да, без меня ей лучше.

К декабрю я наконец-то смог вернуться на работу, и Олег был этому так сильно рад, что свалил в отпуск. А я разгребал завалы. За делом забываться стало проще, просто постоянно что-то менялось. Я отслеживал уже заключённые сделки, готовился к новым.

Все шло сносно.

До звонка Алекса и нескольких слов:

— Проспект Октября, сто двенадцать.

Глава 56

В аэропорту меня встретил папа.

Я не просила, просто очень скучала. И он тоже.

— Чемпион мой, — отец приподнял меня и закружил. Я обычно не стеснялась такого, но сейчас это было крайне неудобно. Я поцеловала отца в щеку, прижалась, и тут папа уточнил слишком настороженно: — Ев, мне надо что-то узнать?

Я поняла, что меня рассекретили буквально с первых объятий. Улыбнулась, скрывая в глазах искры смеха. А потом расстегнула шерстяное пальто.

Живот для четвёртого месяца был очень маленьким. Я первое время сильно переживала, что что-то идёт не так, но оказалась, что у меня мальчик и ещё строение само такое, что не сильно живот выпирал.

С того самого дня, когда у меня спросили про прерывание беременности, я ни разу не пожалела, что ответила отказом.

Да, было безумно страшно. Я так много плакала, словно стремилась схлопотать обезвоживание, но когда время перевалило за пятую неделю, внутри вдруг поселилось такое умиротворение, что не только слёзы покинули чат, но и…

Я ожила.

Просто словно проснулась. И поняла, что нет никого страшнее, чем беременная одинокая женщина, которая не сообщила никому о своём положении, а вместо этого стала впахивать, чтобы к моменту декрета ни в чем не нуждаться.

К слову, начальство новое вообще никак не отреагировало, только уточнило, смогу ли я в декрете работать на удаленке. Я смогла бы, но потом узнала, что дома открылся филиал компании, и сама попросила перевод. Мне не отказали, только вопрос удаленки в декрете так и остался открытым.

Я сначала вообще боялась кому бы ни было говорить о беременности. Даже отцу. Просто не хотела волновать. И…

Нет. Кириллу я ничего не собиралась говорить. Во-первых, ему это скорее всего не нужно, а во-вторых… Я боялась, что снова начнётся неконтролируемый всплеск активности, который последний раз чуть меня не разрушил.

Все это время я ждала, что Кирилл окажется рядом. Я просто физически ощущала его взгляды на себе, но, обернувшись, никого не находила. И радовалась, потому что страх, что не смогу устоять перед мужчиной, который показал, какая я на самом деле, который принял все мои заскоки, который подарил сказку, хоть и оказался главным злодеем, был очень силён.