Книга Бывшие. После измены, страница 26 – Анна Томченко

Мне казалось, эта идиотка ни черта не понимала, а просто кивала как припадочная.

Я выдохнул сквозь зубы и вернулся к себе в кабинет. Развернул скрин и начал лично обзванивать постоянных клиентов, чтобы не возникло недоразумений.

Тимур по-прежнему не отвечал, чем бесил меня больше обычного.

Когда я закончил переговоры, за окном стало смеркаться. Я выглянул в приемную, а секретарши не было на рабочем месте. Вот дрянь. Ещё и ушла домой, не исправив свои ошибки. Мои нервы оказались не железными, поэтому я из последних сил держался, чтобы не вытряхнуть все шмотки Лены за порог офиса. Но в итоге сел за ее компьютер и стал проверять переписки. Она успела сделать только половину. Даже меньше.

Я покачал головой и отправил недоделанную работу себе на почту. Дома быстро всем разошлю письма и наутро сделаю звонки.

Дура!

Ульяна дома ждала уже не знаю сколько, а я все не мог выбраться из офиса. А когда приехал домой, мое состояние бешенства достигло абсолюта. Я молча жевал несомненно вкусный ужин. Уля вяло ковырялась в тарелке вилкой и была спокойна, видимо, ощущая мой настрой. И это самое лучшее, что могла она сделать — дать мне самому прийти в норму.

Это бесценно. Ее умение понимать, что со мной творилось, даже без слов. Только вот фраза, брошенная между делом, заставила напрячься:

— Тебе не кажется, что у Лены слишком яркая помада?

У меня по коже прошёлся озноб. Я туго сглотнул, сначала не понимая вообще, к чему этот вопрос. В голове ещё гуляли кадры тупости и безответственности этой самой Лены, и при чём тут ее помада, я не понимал в принципе, но согласился, а Уля медленно встала, бросила салфетку в тарелку и вышла из кухни.

Все органы чувств заорали как оглашённые. У меня перед глазами заплясали разноцветные пятна, и я с ужасом и какой-то медлительностью понимал, что Ульяна хотела уйти. Потому что думала, что я изменял ей.

Я вообще не понимал, что несу. Я просто схватил свою жену на руки. Мне кажется, такой истерики я никогда в жизни не видел. Улю выгибало дугой, она кусала меня за запястья и вырывалась с таким ожесточением, словно я был для неё самым страшным врагом:

— Ненавижу, предатель, — визжала она подо мной на кровати, а я только и мог что шептать, как любил ее, чтобы она просто успокоилась, чтобы я мог объяснить, что не было никакой измены, что она только одна важна для меня. Но в Ульяну словно бес вселился, и я, мужчина на сорок килограмм тяжелее нее, просто не мог справиться с хрупким женским телом.

Она билась в такой истерике, что я не мог ей даже предложить успокоительное. Я бы просто не смог ей его безопасно засунуть в рот. Ее сердце стучало так громко, что через одежду, кожу, мышцы я ощущал его бой как свой.

— Уля, милая моя, — шептал я ночью, когда Ульяна наконец обессилела, безжизненно лежала, свернувшись в клубок, притянув ноги к груди. — Никто мне не нужен никогда был. Только ты одна.

Мне казалось, я говорил это все в пустоту. Не помню вообще, спала ли Ульяна в ту ночь. Я просто не разжимал рук. Думал, что как только жена перестанет ощущать меня рядом, то все сломается окончательно и в один момент.

Черт.

Ульяна же всегда была разумной, а сейчас не слышала никаких аргументов, как будто за сутки мне подменили супругу, дав взамен эмоционально нестабильную какую-то гормональную истеричку.