Книга Пле(мя)нница, страница 80 – Ая Сашина

— Когда это фото сделано? — не могу оторвать взгляда от Субботина. Несмотря на юный возраст, он уже тогда выгодно отличался от сверстников.

— На каком-то из дней рождений Егора. Не помню точно, сколько ему тогда исполнилось.

— Одиннадцать, — раздается неожиданно голос Субботина.

Я даже не заметила, как он вошел. Поднимаю на него глаза и замираю. Никогда не видела Субботина таким… Он берет у меня из рук фото и долго его рассматривает.

— Пойду, посмотрю, может, маме помощь нужна, — говорит Ирина и выходит из комнаты.

Егор садится на её место. Задумчивый, отстраненный. Отдает мне фотографию.

— Что случилось?

— Всё хорошо, — улыбается он мягко. Находит в стопке ещё одну свою фотографию. На этот раз на ней только он и его мама. Снова долго рассматривает её.

Наконец понимаю, в чем дело. Вспоминаю, как неоднократно мне говорили о том, что Егор был очень привязан к родителям. Прижимаюсь к Егору, желая его как-то утешить. Он кладет фотографию на место, закрывает альбом, стремительно целует меня в губы.

— Поехали домой.

27 августа, четверг

Алина

Не зря говорят, что однажды всё тайное становится явным…

В четверг Елена Федоровна по телефону вызывает меня к себе. Её не было весь день, вернулась только под вечер — на часах уже почти четыре. Переступив порог, сразу понимаю, что что-то не так. Лицо женщины хмурое, раздраженное. Она даже не смотрит на меня. Берет со стола маленькую чашку с кофе, делает глоток, морщится. Затаенно наблюдаю за тем, как начальница достает с полки одну из папок. Никогда бы не догадалась, но там… тайник с алкоголем. Взяв одну из маленьких бутылочек, она добавляет в кофе немного коньяка, по крайней мере по цвету напиток похож именно на коньяк, ставит бутылку на место. Снова делает глоток и наконец смотрит на меня.

— Как дела, Алин? — настойчиво спрашивает, рассматривая меня очень и очень пристально, словно не видела никогда.

— Нормально… Хорошо, — тревога подбирается к сердцу. Что-то определенно не так. Неужели что-то напортачила по работе? Явных косяков у меня до сих пор не было, поэтому не знаю, как на них обычно реагирует моя начальница. Ругаться будет? Или премии лишит? Хотя что такого я могла сотворить прям из ряда вон выходящего? Ничего по-настоящему ответственного среди моих обязанностей нет.

Елена Федоровна машет головой, будто соглашаясь с моими словами, делает ещё один глоток напитка. Впервые вижу её в таком нестабильном состоянии. Обычно она спокойна и весела. И абсолютно непробиваема. Ветры могут дуть со всех сторон, а она будет стоять, не шелохнувшись.

Но не сегодня. В данный момент Елену Федоровну едва ли не потряхивает от эмоций. И меня это пугает. Очень пугает. Вспоминаю Субботина… Он, конечно, при любом раскладе меня поддержит, но то, что я, наверное, подвела его, ведь он за меня ручался, это расстраивает ещё сильнее.

— Давно не разговаривали с тобой по душам, — чашка громко звенит, когда Елена Федоровна ставит её на стол. Это бьет по нервам.

Не понимаю, к чему она клонит. По душам? Зачем ей лезть ко мне в душу? Она и так обо мне всё давно знает. Не о себе же она хочет рассказать? Тревога подбирается уже к горлу, сжимает его, мешая дышать.

— Так всё же хорошо, вроде, — несу что-то невнятное.

— Ну, понятно, что хорошо, — резко срывается она на повышенный тон. — Но поговорить всё же, думаю, об этом стоит.