Книга Любить тебя ад, страница 60 – Ая Сашина

Мама появляется мгновенно. Она словно только и делала, что стояла у порога и ждала. Вижу ее опухшее лицо, заплаканные глаза, и у самой в горле кот тут же образуется.

— Солнышко… — мама босиком выходит на площадку и крепко обнимает.

Мои руки ватные, но стараюсь обнять также сильно в ответ. Я не знаю, что было бы, если бы не прошедшая ночь… Но теперь я готова к тому, чтобы слушать. Чтобы слышать! Мир жесток — и разбрасываться теми, кто за тебя переживает, откровенно глупо.

Я хочу еще раз взглянуть на Сашу, но не позволяет открытая дверь. Мысленно говорю ему «пока» и иду за мамой, которая не отпускает мою руку. Будто боится, что убегу.

— Где ты была? Я так переживала. Мы! МЫ все переживали! Папа едва не отправился в полицию! Юля у нас допоздна была. Потом к себе поехала. Мы надеялись, вдруг ты к ней захочешь прийти. И Ева звонила.

— Простите… — мне искренне стыдно. Я понимаю, сколько боли причинила близким. Но в тот момент я по-другому не могла. — Где папа? Не дома?

— Отъехал. Скоро вернется. Я сейчас же напишу ему, что ты вернулась, — она хватается за телефон.

Руки мамы дрожат, и мне становится еще хуже. Своей импульсивностью я едва и себя не довела до беды, и родителей.

— Сейчас… Сейчас приедет, — мама совсем по-детски шмыгает носом.

Мое сердце летит куда-то в ноги. Ни слова ни говоря, подсаживаюсь к ней ближе и обнимаю. Впитываю и тут же отдаю назад тепло и любовь. Я не знаю, кем эта женщина приходится мне… Никем? Но я люблю её! Несмотря на тайны прошлого, она моя настоящая мама!

Не замечаю, сколько мы так сидим. Вздрагиваю лишь тогда, когда раздается звук открываемого звонка. Папа, не разуваясь, уже через несколько секунду приходит на кухню, где мы сидим. Абсолютно молча подходит и обнимает нас обеих сверху.

— Простите… — шепчу еще раз. — Простите!

— Глупая… За что прощать? Мы тебя любим! — ворчит папа в ответ, не размыкая объятий. Судя по голосу, он тоже на грани.

Во мне снова всё переворачивается вверх дном. Я слышу мамин всхлип и тоже не могу сдержать слез.

— Успокаивайтесь! — нарочито безэмоционально произносит папа. — Сейчас разденусь и поставлю чайник, — отпустив нас, он быстро направляется в коридор.

Мне всё больше кажется, что он тоже плачет. Слишком поспешно его бегство.

Когда папа возвращается, мы с мамой уже сами ставим чайник. Глаза всё еще на мокром месте, и более того — сейчас ведь придется пережить самое трудное: узнать правду, но я стараюсь держаться. Убеждаю себя, что что бы ни пришлось услышать, это ничего не изменит. Они — моя настоящая семья!

Однако сколько бы я себя не убеждала, услышанное шокирует. Мама это моя бабушка… Её сын это мой отец, а та женщина у подъезда моя биологическая мать… А папа это вообще чужой человек… Пытаюсь переварить. Пытаюсь понять, как может случиться такое, что маленького ребенка хотят оставить в роддоме, что малыш никому не нужен… И это при том, что родители не какие-то асоциальные личности, а вполне себе состоявшиеся, успешные люди…

— И спустя восемнадцать лет, она вдруг вспомнила, что у неё есть дочь? — мысленно прокручиваю встречу у подъезда. Разбирает дикое зло. Пусть эта женщина приходит сейчас. Я ей с радостью скажу, что у неё нет дочери! И никогда не будет!

На эмоциях встаю с дивана и иду к окну. Отдышаться бы.