Книга Любить тебя ад, страница 64 – Ая Сашина

Через два дня, не успеваю выйти из больницы, теперь — на всех своих четырех, как меня вызывают в прокуратуру для дачи показаний. В миллионный раз рассказываю про то, как Илья столкнул меня с крыши полуразрушенного здания, где он организовал свой квест.

— С какой целью он это сделал? — следак до сих пор не может поверить в причину, которая фигурирует в деле.

Ну, понятно. Я бы тоже не особо поверил. Но сказать, что всё произошло из-за Сони, не могу! Я не хочу впутывать её в это. Илья тоже молчит на счет Бестужевой. Понимает, что если еще и она даст показания, то срок, который ему светит, пропорционально увеличится. Общественность всполошилась не на шутку — людские сердца требуют заслуженного возмездия!

— Я говорил уже не один раз, — повторяю устало. — Я узнал, что Кмитов сделал в прошлом с Олей Соколовой — вот и решил заступиться за честь девушки! Она же и сама Вам это подтвердила, — знаю точно, общался с Солой, когда она навещала меня в больнице.

— Кем Вам приходится Соколова?

— Никем. Просто знакомая, — это тоже говорил уже много раз.

Они специально гоняют вопросы по кругу, ожидая, что запутаюсь?

— Ради знакомой лезть на амбразуру? Почему не пришли с ней сразу в полицию?

— Решил разобраться по-пацански.

— Боевиков пересмотрел? — недовольно цедит следователь. — Разбиратель чертов! Хорошо, что не убился, когда слетел на землю.

— Согласен! Было бы обидно, — уголки губ ползут вверх.

— Еще и язвишь.

— Даже не думал.

Следак бесится. Цыкает, сдерживая рвущиеся на волю маты.

— Вали уже, — отпускает всё-таки, отбрасывая всякие приличия. — Из города ни ногой… — предупреждает строго. Затем переводит взгляд на то, как неуклюже я поднимаюсь с костылями, и начинает ржать.

Тоже улыбаюсь. Ну, а что… Действительно ведь смешно получилось.

Из следственного комитета спешу, как могу, на улицу. Не за свежим воздухом. За кое-чем другим… Гораздо более важным! Хотя казалось бы, что может быть важнее воздуха и возможности дышать?..

Возле ступенек меня уже ждет Соня. Уверен, она бы и внутрь зашла, но её, конечно, не пропустили.

— Привет… — за эти дни мы общаемся практически без перерыва, но Бестужева всё еще не может привыкнуть ко мне. Пытается вести себя непринужденно, только горящие румянцем щеки всё равно выдают её волнение.

Зато я привык. Настолько привык, что хочу постоянно её трогать, ощущать её аромат. Маньячила, блин.

— Привет, — ковыляя, подхожу к девушке совсем близко. Перекинув уже поднадоевшие палки под одну руку, фиксирую собственное тело так, чтобы не грохнуться, и обнимаю Соню.

Моё лекарство!

— Как ты? — волнуется, заглядывая прямо в глаза. Парализует своим взглядом. — Устал? — обвивает руки вокруг меня.

— Не то слово — высосали все силы, — вру, вжимаясь носом в её волосы и закрывая глаза. Хочу поцеловать её прямо тут, но, знаю, что она будет стесняться. — Давай такси вызовем и поедем домой, — предлагаю. Уж там точно зацелую Бестужеву.

Соня

— Когда ты нас уже познакомишь? Ты ведь с Сашей собираешься встречаться? — осторожно спрашивает мама, когда я прихожу на кухню и говорю, что скоро уйду.

После того, как тайна моего зачатия и рождения перестала быть таковой, что-то словно на молекулярном уровне изменилось в наших отношениях с родителями. Мы словно стали еще больше дорожить друг другом, заботиться друг о друге. Стали слышать. Без спешки. Без всего лишнего. Но в тоже время и стали осторожничать, боясь причинить нечаянную боль.