Книга Внутри, страница 116 – Катрин Корр

— Наверное, прощение вымаливал за то, что мы увидели на записи с камеры в её квартире. Я был уверен, что это сделал её парень. Я не сомневался, что этот след на её лице от удара чьей-то руки, но Адель убедила меня, что просто нечаянно стукнулась о гребаную дверь. И я, идиот, поверил.

— Почему она сразу не рассказала об этом? Не тебе, но хотя бы родителям!

— Потому что Богдана все любят, — говорю сквозь зубы. — Никто и не подумает, что он может ударить женщину, преследовать её, не говоря о том, чтобы замыслить похищение… Его одержимость Адель воспринимается всеми за любовь, которая остается без ответа. Да и вряд ли бы ей кто-то поверил: мама откровенно радуется возможному союзу с Богданом, а я сказал, что она сама виновата в том, что он проявляет к ней столько внимания. Сказал, что знаю его с самого детства, и он точно не станет делать что-то просто так и особенно против чьей-либо воли и желания. — Мне становится смешно, и я даю волю неуместным эмоциям. — Сказал, если бы она хотела прекратить его ухаживания, то уже давно бы это сделала, но ей просто нравится, когда у нее под боком сразу два парня! Скажи она мне в тот момент, что Богдан ударил её, а она от безвыходности сочинила историю о парне, я бы так же, как и сейчас, рассмеялся и сказал ей: «Ты что, спятила, девочка? Мой друг и мухи не обидит, а вот ты нарочно играешь на его нервах!» Представляешь? Я бы так и сказал, потому что она оговаривает моего друга!

Смеюсь и делаю последнюю глубокую затяжку, после чего отправляю окурок в пепельницу на подоконнике. Горечь в легких, во рту, дым на коже — безнадежность и чувство вины накатывают, на мгновение погасив ярость. Смотрю на невидимую точку в пространстве и тихо говорю:

— Я так и не попросил у нее прощения за те слова. Когда говорил их, чувствовал, что не прав, но продолжал, а потом просто сделал вид, что ничего не было. Если бы я сказал ей, что сожалею, что совсем не думаю, будто это она провоцирует Богдана, она бы рассказала мне правду намного раньше. Но я, как осел, обрадовался чертовой двери и несуществующему парню и забил на это всё!

— Так никакого парня нет? — спрашивает Архип после продолжительного молчания. Отрицательно качаю головой и закрываю глаза. — Ну дела.

— Я бросил её, — говорю, не открывая глаз. — Она рассказала о нападении Богдана, дрожала, как осиновый лист, боясь, что я не поверю ей. И я просто ушел на поиски своей правды, где Богдан ни в чем не виновен, а Адель это всё просто приснилось. Мое сердце доверяло ей, тянулось к ней, но головой я был с Богданом — другом детства, которому нужно помочь и убедиться, что с ним всё в порядке. Я объяснил себе всё: наркотики — редкое баловство, настойчивое внимание — нежелание признавать поражение, слова администраторши — клевета, порожденная обидой, а слова Адель… — замолкаю, опустив голову на колени. Сцепив пальцы на затылке, не перестаю видеть её обмякшее тело в багажнике. — Я хочу увидеть её. Я хочу просто увидеть её, убедиться, что с ней всё в порядке, и сказать то, о чем так и не решился, хотя всё было понятно с самого начала. Я так и не сказал ей… Не сказал.

«Аверьян! Пожалуйста, скажи мне, что происходит? Куда ты уходишь?»

«Я не знаю, что происходит, но собираюсь это выяснить».

«Это всё, что ты можешь мне сказать?»