Книга Внутри, страница 42 – Катрин Корр

— Именно.

— Не хочу показаться безразличным и безмозглым куском чего-то нехорошего, но мне как-то в голову не приходило, что есть люди, у которых существуют проблемы с чтением.

— Людей, не получивших начальное образование по самым разным причинам, достаточно много, — рассказываю о том, о чем могу говорить часами. — Многие этого очень стыдятся. Некоторые даже умудряются скрывать это на протяжении долгих лет от супругов. Но что ещё печальнее, так это проблемы, с которыми им приходится сталкиваться в повседневной жизни. Они не могут посещать банки, больницы, кафе и работать там, где есть тексты и необходимость вести какие-то записи. Образованный человек этого не понимает. Он просто не замечает, насколько сложную и трудоемкую работу совершает его мозг изо дня в день, потому что многие его навыки и полученные ранее знания укоренились настолько, что он думает, будто уже родился с ними. Так что с безразличием это никак не связано.

Аверьян улыбается.

— Что ж, немного, но ты меня успокоила.

— Я сам этого не знал, — делится Кирилл. — Точнее сказать, я не представлял, что эта проблема действительно существует.

— Есть вечерние школы, куда может поступить любой, кто желает получить аттестат, — продолжаю. — Но их осталось не так много. В основном туда обращаются люди, которые хотят окончить последние два класса. Те, кто вообще незнаком с азбукой и цифрами, появляются там крайне редко. Они почти не дают о себе знать.

— И твой курс направлен как раз на таких людей?

— Да. В моей пока единственной группе десять человек, — сообщаю не без чувства гордости. — Самая младшая — Карина, ей девятнадцать. Елене — сорок три. Мы занимаемся с понедельника по пятницу по три часа.

— Представляешь? — восхищается Вероника. — Всего три часа в день, а сколько у людей остается положительных эмоций, знаний, и насколько сильно в них возрастает желание овладеть необходимыми навыками!

— Да, это действительно так. Я ими очень горжусь.

— Я уверен, очень скоро у тебя будет не одна такая группа, — с доброй улыбкой говорит мне Кирилл. — Как бы грустно, конечно, это ни звучало.

Ну вот. Теперь я испытываю тоску по своим ученикам.

— Что могу сказать, — заключает Аверьян, оглядев нас. — Адель и впрямь дочь своих родителей. По-другому и быть не могло.

Вероника расплывается в счастливой и благодарной улыбке и гладит сына по руке. Это лучший комплимент для их с Кириллом стараний и безграничной заботы, которую они проявляли ко мне с первого дня моей новой жизни. Взяв нас с Аверьяном за руки, оба смотрят друг на друга с благодарностью и необычайной гордостью.

— Семья, — говорит Кирилл, глянув на меня, потом на Аверьяна. — Даже когда вам будет сорок-пятьдесят — неважно сколько, вы всё равно останетесь для нас детьми.

— Которыми мы всегда будем гордиться! — добавляет Вероника и шмыгает носом.

Сжимаю её пальцы. Ну, зачем она так? Нравится же ей плакать по поводу и без. Улыбаюсь ей и наклоняюсь ближе, чтобы сказать что-то ободряющее, но мой взгляд невольно поднимается на Аверьяна. Он смотрит на меня. Смотрит, не отрываясь, балансируя между прохладной рассудительностью и теплой лаской, и вдруг по-дружески подмигивает мне. В следующую секунду на его губах расцветает настолько довольная улыбка, что всё внутри меня переворачивается с ног на голову.