Книга В кольце твоих рук, страница 54 – Елена Купцова

— Она до крайности вульгарна, а это еще хуже. Так это не она?

— Нет.

— Кто-то, кого я знаю?

— Нет. — Ему были неприятны ее настойчивые расспросы.

— Почему бы тебе не познакомить нас? Это было бы так мило и современно. Ты ведь очень современный, Майкл, тебе бы это понравилось.

— Не надо, Лора. Тебе не идет такой тон.

— Отчего же? Всего-навсего хочу посмотреть, на кого ты меня променял.

Майкл промолчал. Что он мог сказать ей?

— Я ее ненавижу. — При этом голос ее звучал так, как будто она сказала: «Не хотите ли чаю?» — Я хочу, чтобы она умерла.

Щелчок. Короткие, острые гудки в трубке. Майклу вдруг показалось, что оттуда выползло маленькое ядовитое облачко.

Как страшно она это сказала! Буднично и спокойно, отчего слова приобрели еще более зловещий смысл. Какие кульбиты выкидывает жизнь! Ведь еще каких-то пару дней назад он собирался ехать к ней в Брайтон и всерьез подумывал о развитии их отношений.

Майкл мельком взглянул на часы. Пора. Наташа будет ждать его на Чипсайде. Как славно, когда никуда не надо торопиться. Они погуляют, потом поужинают в Барбикен-центре, потанцуют под тихую музыку и журчание фонтанов, полюбуются на древнюю Лондонскую стену при ночном освещении. Они будут переговариваться вполголоса, и слова будут приобретать особый, только им ведомый смысл. Он будет держать ее руку и знать, что это навсегда.

Остренький коготок царапнул по сердцу. «Я хочу, чтобы она умерла». Тревожно отчего-то, любимая моя. Мысль, облеченная в слово, обладает странной силой.

Неожиданно для себя Майкл остановил машину у ступенек собора Святого Павла. В этот час здесь было пусто. Шаги гулко отдавались под величественными сводами. Лучи света ломались о цветные стекла витражей и ложились вокруг мягкими бликами.

Майкл не был религиозен в общепринятом значении этого слова. Он любил приходить сюда вот в такой неурочный час, когда вокруг ни души и он с Богом один на один. Будто открываются скрытые шлюзы и все суетное, пустое уходит куда-то. Остается только покой и свет.

Он остановился перед распятием. «Сохрани любимую мою от беды, Господи. Больше ни о чем не прошу. Я так долго ее ждал».

Была пятница, шесть часов вечера.

Лео беспрерывно щелкал фотоаппаратом. Длинные волосы падали ему на лоб, и он то и дело отбрасывал их нетерпеливым движением руки.

— Двигайтесь, двигайтесь естественнее, — бормотал он. — Не надо позировать, и все произойдет само собой. Замрите. Вот так. Голову чуть-чуть назад и вбок. Отлично.

— Может быть, сделаем перерыв? — взмолилась Наташа. Он мучил ее уже больше часа. Сначала долго ставил свет, выбирал фон, вывалил перед ней целую гору косметики, даже приклеил какие-то немыслимые ресницы, уверяя, что на фотографии все будет смотреться естественно.

В студии было нестерпимо жарко. Наташа буквально плавилась под ослепительным светом софитов. Шея одеревенела, спина разламывалась, ноги не слушались. Лицо от постоянного напряжения стало совсем чужим.

— Ага, выдохлись! — почему-то торжествующе сказал Лео. — Не будете теперь говорить, что фотомодели даром едят свой хлеб.

— А я ничего подобного и не говорила, — возразила Наташа.

— Разве? — Лео даже опустил камеру. — А впрочем, не важно. Все вы так думаете.

— Ничего я не думаю. Просто больше не могу. Наташа решительно сошла с подиума.

— Эй, эй, я еще не закончил! — запротестовал Лео.

— Зато я закончила. Кажется, я вам в рабство не продавалась.

— Ладно, не кипятитесь, — примирительно сказал Лео. — Отдохнем, выпьем кофейку и еще пощелкаем немного.

Наташа взглянула на часики.

— Только действительно немного. Ровно в шесть я должна быть на Чипсайде.

Лео взглянул на нее, насмешливо приподняв брови.

— К папочке торопитесь? Наташа хмыкнула.

— Как это мило! Сразу чувствуешь себя маленькой девочкой.

— А вы и есть маленькая девочка, — не моргнув глазом, заявил Лео. — Маленькая девочка на качелях над пропастью. Так и хочется снять вас оттуда, успокоить и угостить шоколадкой.

— За чем же дело стало? Шоколад и кофе — роскошное сочетание, — машинально ответила Наташа и добавила, помедлив: — А почему вы так сказали: «На качелях над пропастью»?

— Не знаю. Такой вот образ родился вчера, когда я вас увидел в «Трэмпе». Столько всего было в ваших глазах: испуг, трепет, восторг, еще что-то неописуемое. Полет над бездной, иначе не скажешь. Кстати, и у папочки было что-то похожее.

— Мы не виделись пятнадцать лет.

— Дело ведь не только в этом, так? Я вот тоже лет десять не видел свою сестру — и ничего.

Наташа представила себе его сестру, толстую, вечно озабоченную хаусфрау [21] , и улыбнулась сравнению.

— А почему вы называете Майкла папочкой? — поинтересовалась она.

— Это не я. Это Снуки. Ее изобретение. Я вообще его вчера впервые увидел.

— А она?

Лео промолчал, сделав вид, что ему надоело воевать со своими вечно сползающими на лицо волосами. Он перехватил их резинкой наподобие хвостика и направился было на кухню, но Наташа остановила его.

— Эй, вы не ответили!

— А вы не в курсе?

— Нет.

— Тогда стоит ли? — Лео заботливо потеребил свой хвостик. — Уверен, что папочка… Майкл, — поправился он, — изложит все гораздо лучше и точнее, чем я.

— У нас не было времени поговорить об этом. Лео понимающе присвистнул.

— Завидую. Да, в общем, там ничего серьезного. Так, покувыркались в постели несколько раз и разбежались. Вернее, папочка отвалил. Снуки слишком экзотична для него, как ни крути. Тропическая пташка.

— О да, тут спору нет.

— Но! — Лео поднял вверх указательный палец, но было это сделано так весомо и значительно, что Наташа невольно посмотрела на него. — Наша милая Снуки до сих пор не прочь вернуть папочку, так что от нее можно ожидать всяких неожиданностей.

Наташа небрежно передернула плечами. Она и сама не могла понять, почему этот вопрос ее нимало не волнует.

— Так как же насчет кофе с шоколадом? — напомнила она ему.

Лео бросился на кухню. Наташа последовала было за ним но он решительно остановил ее.

— Ни шагу дальше. Когда я на кухне, женщине там делать нечего.

— Что так?

— Терпеть не могу, когда женщины толкутся на кухне. Не знаю, что там с ними происходит, но все как одна превращаются в квохчущих клуш. И куда только девается их обаяние, индивидуальность, загадочность? Чудовищная метаморфоза.