Книга Девочка-наваждение, страница 17 – Натали Лав

Поджимает губы, взгляд твердеет.

— Нет, не скажу. Если бы Алиса хотела, она бы сказала.

Его слова вызывают взрыв бешенства. Защитник, бля..

— Она боится! Неужели ты этого не понимаешь?!

Но его не пронимает моя вспышка.

— У нее разве нет причин? Ты ей смог помочь?

Сглатываю неожиданно противный ком в горле. Даже возразить нечего.

Молча протягиваю телефон. До меня доходит — Матвей не скажет. Разворачиваюсь и плетусь, не зная, куда теперь податься. Что делать… И зачем это всё.

Какое-то время тащусь по улице. Здесь все чужое. Вытаскиваю телефон из кармана, заказываю такси. Плевать на деньги. На все плевать. Я все просрал.

И внутри лишь пустота, которая засасывает меня глубже с каждой минутой.

Водитель соглашается вести меня в Москву, лишь получив половину обещанной суммы. Всю дорогу пялюсь в окно. Мысли хаотичные. В груди давит. К родителям не поеду. Не хочу их видеть. И слышать тоже не хочу.

Остается Алискина квартира. Но там… Нет ее. И уже не будет.

— У магазина останови, — командую водиле, заприметив плебейскую "Пятерочку" недалеко от конечной точки моего путешествия.

Отдаю остаток денег, вываливаюсь на мороз и топаю внутрь. Виски, водка, пиво — набиваю ими пакеты под равнодушным взглядом нерусского продавца.

И иду в квартиру. Меня встречает самое страшное — тишина. Там, где когда-то звучал девичий смех. Как так всё получилось? Я потерял девочку, о которой грезил годами… Злился на себя, ненавидел ее за то, что не мог выкинуть из головы. Столько боли ей причинил. А когда сделал ее своей и казалось, что все, о чем мечталось, сбылось, все закончилось. И, кажется, навсегда. Чувство тоски стало невыносимым. Я достал бутылку с виски и жадно присосался к горлышку, даже не замечая, как жидкость обжигает пищевод. Внутри и без этого горело. И чем все потушить, я не знал.

Пил много, каждый день. Приходил в себя и снова пил, пока не отключался. Кто-то звонил на телефон, но я не брал трубку. В дверь тоже звонили и стучали — я не открывал.

Пока однажды не очнулся под струями холодной воды в ванной.

— Сука! Борь, ты совсем о*уел?

Из лейки меня с каким-то садистким удовольствием поливал Артем.

— Я, бля*ь, звоню. Ты трубу не берешь. Я приезжаю. Ты, му*ло, дверь не открываешь. Вот я и спрашиваю, ты о* уел?!

Отплевываюсь от воды и стараюсь понять, как он сюда попал. Дверь я, что ли, забыл закрыть?

— Как ты вошел? — наконец, сдаюсь и перестаю мучить свой мозг.

Голова после пьянки нещадно болит.

— Хорош на меня эту хрень лить! Холодно же!

Пробую отпихнуть лейку, но Артем продолжает меня методично поливать.

— Да хорош уже! — ору я через несколько минут, — Чё я тебе, клумба?

— Очухался, алкаш? — Артем в конце концов выключает душ.

Я кое-как выбираюсь из корыта, в которое я даже не помню, как он меня загружал.

— Как ты сюда попал? — задаю вопрос повторно.

— А ты — посмотри, — цедит взбешенный друг ехидно.

С меня на пол струями стекает вода. Но я не обращаю внимание и иду в прихожую, где подвисаю. Он срезал мне дверь!

— Артем! Да это ты о*уел! Я как ее теперь вставлять буду?! У меня бабло закончилось!

— Вот тебе задача на первое время. А то в квартире вонь, как в бомжатнике. Хоть проветрится.

Гнев испаряется, уступая место привычным чувствам — тоске и одиночеству. Я прохожу в комнату и усаживаюсь на диван. Такой, как есть. Под задницей становится мокро.