Книга Я буду первым, страница 35 – Натали Лав

Итак понятно, что без него здесь не обошлось.

— Нет, не я. Мне зачем? — отвечает спокойно, глаз не отводит.

Неужели не врёт?

— Но я знаю, из-за чего ты здесь. Ненаглядный твой ведь не прячется.

Впервые в жизни мне хочется малодушно сбежать. От всей ситуации. От взгляда, каким прожигает меня Хромов.

Но что это изменит?

— Где он? — не узнаю собственный голос, так глухо он звучит.

Вот теперь уголки губ Платона слегка дергаются в знакомой насмешливой улыбке.

— Пойдем, покажу.

Я бы отказалась, но обыскивать весь клуб в поисках Кирилла бессмысленно.

Ничего не отвечаю, просто киваю. В районе левой груди что-то жалит так, что трудно вдохнуть.

Платон ведет меня по каким-то коридорам. Хорошо, что делает это молча.

Также молча распахивает передо мной очередную дверь. Я вижу их сразу. Кира и ту, другую девушку. Они расположились на диване напротив входа. И их не волнует не распахнувшаяся дверь, ни шум клуба. Да кажется, ничего в мире их не волнует, так самозабвенно они целуются. И вряд ли по тому, что я вижу, можно потом утверждать, что ничего не было. У девушки платье болтается на талии, нет ни лифчика, ни трусов. Кир с обнаженным торсом. Вроде бы только штаны на месте.

Боль разрастается постепенно, накрывая все мое существо. В эту самую секунду какая-то часть меня, самая лучшая, самая светлая, самая чистая — умирает, загибается от этой боли.

Все врут. В памяти всплывают строки 115 псалма — " Всяк человек ложь".

Но зачем Гордееву нужна была я? Не понимаю.

Наверное, можно было бы задать этот вопрос. Момент как нельзя более подходящий. Вместо этого я тихо закрываю дверь. Чтобы он мне не ответил, это ничего не изменит.

Волны горечи омывают меня. Но слез нет. Я не умею плакать.

— Лен! — доносится голос Хромова.

Этот еще ко мне привязался. Резко разворачиваюсь к нему.

Ирина права, мне нужно стать взрослой и в этом вопросе. Какая разница с кем?

Может, после этого они оставят меня в покое?

Платон поднимает руку словно хочет дотронуться, но замирает. Я знаю, что его останавливает. Мой взгляд. В нем сейчас всё, что я чувствую.

— Хочешь меня трахнуть?

Он не ожидает такого предложения. Да еще так прямо. Застывает каменной статуей. Живыми остаются только глаза. Взгляд мечется по моему лицу, высчитывая серьезность моих намерений.

О, зря он волнуется. Я сегодня настроена решительно как никогда. Почему-то мне кажется, что если не станет дурацкой девственности, то и этой боли тоже не станет. Прекратится перетягивание меня как каната.

Платон не отмирает. Чтобы не передумать и не скатиться в обычную женскую истерику с причитаниями: "Как он мог!", беру его за руку и веду за собой.

О чем он думает, я не знаю, да мне и все равно. Получив свое, он испарится как туман под лучами солнца.

Мной сейчас движет боль от предательства человека, которому доверилась. И если так поступил тот, кому я считала возможным доверять, то как со мной будет обращаться тот же Хромов?

На этот вопрос у меня только один ответ — у нас будет только эта ночь.

И больше ничего.

Я сажусь на водительское место. Платон — на пассажирское. Он слишком напряжен. Не пытается заигрывать, молчит, словно боится спугнуть.

Каково это впустить его в себя?

Машину веду на автомате, паркуюсь возле дома.

Выхожу из машины первой, Платон замешкался.

— Передумал? — мой голос звучит ехидно.