Книга В очереди за счастьем, страница 78 – Натали Лав

И да, я абсолютно свободен. И никому на хрен не нужен. Потому что молодые девушки жаждут совсем иного формата отношений, потому что это они хотят получать, причем все и сразу. Но готовы ли они что-либо отдавать? Возможно, и есть такие. Но пока что я вижу лишь оценивающие взгляды, которые с точностью калькулятора определяют стоимость моей машины, моей одежды, моих часов. Готовы ли они делать мою жизнь лучше? Нет. Они ждут, что это я превращу их жизнь в сказку, где успех, богатство и все остальное приходят сразу, где ради этого не надо долго и упорно работать. Буду ли их волновать я? Или только содержимое моего кошелька? Скорее, последнее.

Многие из тех, кто уходил из семей к молодым любовницам, через некоторое время ползали на брюхе, чтобы бывшие жены приняли их обратно.

Только мне ползти некуда.

Определив отца в больницу и оставив мать с ним, я сажусь в салон своей машины и достаю из бардачка стопку фотографий. На них Натка и Марк Лазарев. И ревность застит мои глаза красной пеленой. От каждого кадра. Так, что дышать тяжело. От его руки на ее талии, от их лиц, повернутых друг к другу, от того, как она улыбается ему… Ему… Не мне… И мне уже вряд ли когда улыбнется. Такие, как она, уходят один раз и никому не дают вторых шансов.

А он — этот Марк, молодец. Как клещ в нее вцепился. Тогда, когда я ее упустил…

Наверное, самое ценное, что было в моей жизни.

Тоска накатывает внезапно и вместо того, чтобы ехать домой, я еду к дому, где теперь живет Натка с Соней и Арсением. Егор уехал в Москву.

Во дворе вижу, как Натка, Соня и младший сын идут к подъезду. Дети в школьной форме. Они что-то оживленно обсуждают. От этой картины становится еще более паршиво. Им и без меня нормально… Наверное, даже хорошо…

Вылезаю из салона. Мне необходимо хотя бы несколько минут.

Натка замечает меня чуть раньше охраны. Напрягается. Сердце режет болью. Я стал для когда-то любимой женщины врагом…

— Я поговорить хотел! — кричу от машины через двор и плевать, что подумают обо мне окружающие.

Арсений кричит:

— Папа! — и делает шаг в мою сторону, готовый сорваться с места.

Соня удерживает его за плечо. Она, не Натка. Та просто кивает.

Я подхожу ближе.

— Что ты хотел, Макар?

— Увидеть. Вас, — так просто. И так невероятно сложно.

Моя пока еще жена передергивает плечами.

— Смотри… — роняет с ехидцей и вздергивает подбородок. Ну, да, что, что, а воевать она умеет.

— Натка… Не надо так! — сиплю еле слышно.

— А как НАДО?! — чуть повышает голос, — Макар, если ты рассчитываешь на жалость, то напрасно. Тебя мне не хочется жалеть. Да вообщем-то и не должна я. Слышишь? Я ничего тебе не должна!

Смотрит. И душу своими глазищами серыми наизнанку выворачивает.

— Пап! А мы сегодня ежика лепили. С грибами! — встревает в разговор Арсений. Быстро сдергивает рюкзак с плеч, торопится и достает оттуда пластилинового ежа. Кривого и страшного.

Но я протягиваю руку и забираю его.

— Подаришь мне?

— Конечно, пап.

Натка окидывает меня и детей нечитаемым взглядом.

— Поговорите, — роняет тихо, а сама отходит и садится на лавку возле подъезда.

Уже прошло первое сентября. Арсений пошел во второй класс. Соня — в восьмой. Дочь топчется на месте.

— Как дела? — спрашиваю у нее, а сам держу Арса за руку.

Как же давно я не чувствовал их прикосновений… И как это было мне нужно…