Книга Развод. Дама non-stop. Когда тебе 40 плюс, страница 62 – Натали Лав

- Ну, пусть пасется... Орловский рысак... - мамин голос звучит и грустно, и с сарказмом.

- Почему "орловский рысак"? - уточняю я.

- Скоро травой подавится, той, что зеленее, и обратно прискачет.

Передергиваю плечами. Да с чего вдруг?

- С чего ты решила?

- Потому что так жизнь устроена. Мужики, когда добиваются чего-то, начинают страдать звездной болезнью и не ценят того настоящего, что с ними всю жизнь рядом. Рвутся куда-то за ускользающей молодостью. Только жизнь так устроена, что её нужно принимать. А они этого не понимают. Но Пашка - не дурак. Он поймет...

И тут следует очередное откровение:

- Только ты не прощай, Лид. Не твой он человек.

- Почему? - я сейчас себя чувствую растерянной маленькой девочкой. Тогда, когда родители нами воспринимаются, как самые умные и как источник единственно правильных знаний.

Это в чем-то справделиво и сейчас. Мама - у меня мудрая женщина. Но не в той степени, как представляется наивному детскому разуму.

- Твой бы - не развелся. Настоящая связь - с годами крепнет. А имитация - обрывается. Но так и должно быть.

- Мам... А мой отец - он...

Это тема всегда была в нашей семье - табу.

- Не хватило тебе отеческой любви, Лида, - мать с горчинкой улыбается, - Но тут уж ты - прости меня. Твой отец умер полгода назад. Как раз тогда, когда у меня инфаркт случился. И... Виновата я перед тобой. Надо было рассказать тебе про него, чтобы ты не маялась догадками. Но... Я очень его любила, Лида. Дышать без него не могла. А он... Говорил одно, делал другое. Клялся, что тоже любит. Только выбрал богатую невесту и женился. А когда я пришла о беременности рассказывать, то... Я долго не могла решиться прийти к нему с этим разговором. Словно чувствовала. У меня живот уже большой был, когда пришла всё-таки.

Начинаю предчувствовать, что лучше бы я этот ящик Пандоры не открывала. Но уже поздно. Он распахивается. И, ожидаемо, больно бьет крышкой в лоб.

- Так он сказал мне, что, если ума не хватило аборт вовремя сделать, чтобы родила и утопила... После этого я вычеркнула этого человека из своей жизни. А поплохело мне из-за его письма прощального. Его сын ко мне приходил и писульку эту принес. Хочешь, почитать дам. Так вот там, оказывается, он меня всю жизнь любил. И страдал, бедный, кушая золотыми приборами с золотых тарелок. А я... Нет, не любила я его всю жизнь и не ждала. Но он меня так обжег, что никому другому я поверить не смогла. И зря... Настоящая ценность - это жизнь. И её нужно жить, впитывать жадно каждую секунду, смаковать... Потому что наступит тот миг, когда ты будешь уходить и пожалеешь обо всех секундах, потраченных впустую.

На глазах наворачиваются слёзы. Я обнимаю маму со спины. Прижимаюсь губами к её волосам. Она ниже ростом. Я стала большой. И, видимо, скоро стану мудрой.

- Мам... Очень сильно тебя люблю, - шепчу я родному человеку.

- И я - тебя, девочка моя. Я хочу, чтобы ты знала - ни разу не пожалела, что тебя родила. Лида - ты лучшее, что со мной случилось в этой жизни. И папа мой тоже так всегда считал.

Дальше... Мы пьем чай. с кексами.

- Слушай... У Ирины Георгиевны сын ректором в Пешке стал. Хочешь я с ней поговорю? Может, договорится с ним и он возьмет тебя...

Ирина Георгиевна - коллега мамы и её подруга. Они вместе работали, пока на пенсии не оказались.