Книга Отец на час. Работает спецназ, страница 47 – Лина Коваль

Замирает.

И резко тянет меня на себя, заваливаясь на кровать, которая жалобно поскрипывает.

- Погоди бежать, узурпаторша, - уверенно удерживает мои плечи. - Дай отдышаться.

Я смущаюсь и, прикрывая локтем грудь, смиряюсь. Расслабленное тело всё ещё клокочет от оргазма, мозги всмятку, будто там вообще пусто. Надеюсь, он не выбил из меня все до конца. Как я буду работать?

Господи, о чем я вообще?...

- Что это? - вдруг хмурюсь, замечая на левом бедре внушительное пятно из светлых шрамов.

Выглядит страшно.

- Осколочное ранение. Ерунда.… - отпускает в потолок.

Я задираю голову и смотрю на него испуганно.

Ерунда?...

Жизнь ведь меня к такому не готовила. Вот эти мужчины, которые, как оголтелые, рвутся в бой и рискуют собой. Да хотя бы просто идут в армию!... Помню, Побединскому в хирургии вросший ноготь с анестезией выдирали. Он потом месяц хромал и требовал, чтобы за ним все ухаживали. Чуть инвалидность у государства не выпросил.

Влад опускает теплую ладонь мне на щеку и ласково водит по ней большим пальцем. Вздыхает так, что я вместе с ним приподнимаюсь и опускаюсь, а затем улыбается зелеными глазами.

Я, кажется, влюбляюсь, потому что никогда в жизни не видела, чтобы у человека улыбались глаза, а сейчас замечаю и восхищаюсь.

- Ну чего ты испугалась? Я же говорил, что на войне был.

- Я, вообще-то, думала, ты там кур и петухов гонял…

- Ну.… было дело, мы немного поменялись, и петухи гонялись за мной, - подмигивает и смеется, будто это все шуточки ему.

- Влад….

- Ну что?...

Я, сдерживая унылый всхлип, - и откуда такая сентиментальность? - опускаю голову и тянусь пальцами к шрамам.

Обвожу их. Аккуратно и ласково. Снова и снова.

А если б его убили и мы бы никогда не встретились?...

- Пойду покурю, перезаряжусь и продолжим. - Влад сгребает меня в охапку, крепко целует в плечо и поднимается.

Я смущаюсь и пытаюсь прикрыться одеялом, на котором лежу. Тело вспыхивает искрами от того, как открыто он на меня смотрит.

- Ладно. Можешь здесь покурить, - скромно предлагаю. - В окошко, - киваю, приглаживая волосы.

- Ты сейчас серьёзно? - подозрительно спрашивает, доставая сигареты из кармана брюк.

- Да. И по поводу штрафов я погорячилась...

- Ты какая-то странная стала.

Я веду взглядом по массивной груди, рельефному прессу, неприкрытому паху и снова смотрю на шрамы. Глаза слезятся.

- Все понятно, - ворчит он и, подхватив с кресла полотенце, оборачивает его вокруг бедер. - Вот отчего добренькая...

- Ну что?...

- Говорил мне батюшка в госпитале, что это ранение для чего-то Богом дано. - Он отворачивается к окну. - Я все понять не мог. Хоть где-то, получается, выстрелило!...

- Вау, мам. Вот это платье! Мяу-мяу! - восклицает моя средняя дочь и смачно отпивает чай. Мягкий ободок с кошачьими ушами, как всегда, у нее на голове, волосы немного растрепаны, школьная форма чуть помята, но сегодня решаю не быть занудой.

Поправляю короткий подол, задевая зудящие в ногах мышцы, и аккуратно раскладываю объемные рюши у себя на груди.

Захотелось с утра чего-то женственного и легкого. Да и погода удачная: тепло, сухо, солнечно.

Потягиваюсь сладко.

Секс прекрасен! Тьфу ты. Жизнь прекрасна!... Хоть это и связано с сексом конкретно сегодня.

- Платье новое, мам?...

- Все новое - хорошо забытое старое, Эльза, - отвечаю с блаженной улыбкой и умиротворенно вздыхаю. - Маша, принеси расческу, я тебя заплету.