Книга Снова будешь моей, страница 31 – Лина Коваль

За всей картиной, сложив руки на груди, мрачно наблюдает Глеб. Если честно, я вообще не помню его улыбающимся. Ксюша стоит рядом со мной, белая как моль.

Андрей расстёгивает замок спортивной кофты и кидает её в меня.

— Оденься, — холодно приказывает, — Глеб, ты домой? Подкинешь Ксению?! Тебе должно быть по пути, — обращается уже к брату.

Старший Громов скептически обшаривает взглядом мою подругу. По итогу морщится с отвращением, будто увидел что-то неприятное, и, ухмыльнувшись, выплёвывает:

— Нет уж, давай сам.

Хамло!

Ксюша мгновенно краснеет, как помидор на грядке. Сжимаю с силой её руку и шепчу, чтобы не обращала внимания.

— Сам так сам. Спасибо, что приехал, — пожав руку брата, Андрей занимает водительское сидение «БМВ».

Понуро бредём к машине, я сажусь рядом с водителем, подруга размещается на заднем кресле.

По городу едем в щемящей тишине. Вновь и вновь прокручиваю события этого вечера. Осознание, чем бы это могло все закончиться для меня и для Ксюши, бьёт по голове, как кувалдой.

Как только подруга тихо прощается, Андрей, развернувшись ко мне, требовательно спрашивает:

— Расскажи мне, как всё было.

— Не хочу, — выпаливаю нервно, — не могу… Не сейчас, Андрей.

Опустив голову, рассматриваю свои дрожащие пальцы, глаза начинают слезиться.

В машине холодно и как-то напряженно. Я не ждала, что он будет успокаивать меня, но сейчас мне хочется обычного человеческого участия.

— Тебя обижали? Трогали? — вновь спрашивает с холодом.

— Нет… никто меня не трогал.

Видимо, из-за того, что чувствую себя сейчас совсем одиноко, плотина из слез наконец-то прорывается. Ком в горле увеличивается так, что вдруг становится нечем дышать.

Боже, я совсем одна в этом мире, ну сколько можно так жить? Почему я душой приросла к Громову так, что даже год с Давидом ничего не изменил. А Андрей такой…

Бездушный, что ли…

Все эмоции, которые весь вечер отодвигала и держала в себе, начинают выходить наружу тоннами слёз.

Жалкими всхлипами, отчаянием.

— Су-у-у-ка… — его кулаки сжимаются добела, вены на руках напрягаются. Он зол. — Иди сюда, горе луковое, — Андрей тянет за локоть, и я утыкаюсь носом в его тёплое сильное плечо.

Ты мне так нужен. Всю неделю я ждала хотя бы звонка… Хоть что-то, кроме издевательских записок. Хоть что-то, чтобы поверить, что тебе не всё равно.

Я люблю тебя так, будто в данную минуту готова на всё. Пусть потом буду жалеть. Точно знаю, что непременно пожалею.

Вдыхаю аромат вкусно пахнущей футболки, он отдаётся вибрацией в теле. Андрей крепко прижимает меня к себе, гладит по волосам, спине, успокаивает.

Но не так…

Всё не так. Как-то по-отечески что ли? Отстранённо. Мне хотелось бы не так. Хочу, чтобы как женщину обнял…

Свою женщину…

Когда рыдания стихают, Андрей отстраняется, долго смотрит куда-то вдаль, а потом выезжает с парковки. Его ресницы подрагивают, а на щеках чуть заметный румянец. На меня не смотрит.

Совсем.

Это что ещё за фигня? Украдкой разглядываю упрямый профиль, литые мышцы на руках. Я соскучилась. А он… Нет?

— Отвезу тебя домой, — тихо сообщает.

— Я не хочу домой, — спохватываюсь. — Только не домой. Мне страшно, Андрей.

Хочу остаться с ним. Умру в догадках, что происходит, если мы вот так сейчас расстанемся. Просто не смогу.

— К родителям? — кидает в меня быстрым взглядом.