Книга Неверная жена, страница 24 – Лина Коваль

— Что ты тут понимаешь вообще? — качаю головой.

— Я в твоих «джампах» тоже не варю, — ворчит он под нос и поднимает голову. — Кстати, ты чем завтра занят?

— У меня семейное представление, — закидываю руки за голову и качаюсь на кресле. — Билеты в первый ряд. Начало в шесть. Без антракта часа на два.

Он понимающе кивает.

— Сходишь со мной в клуб, — говорит утвердительно.

— В клуб? Ты че заболел, Мавроди? — называю его прозвищем, которое мы с пацанами дали ему ещё в детстве, когда он пытался продавать все, что можно.

— Так надо, — говорит упрямо.

— Ну окей, — закидываюсь обжигающим дешёвым кофе. — Надо так надо.

— Матвей, где тебя носит? — слышу в трубке грозный голос отца. — Ты опаздываешь.

— Я почти на месте. Не нервничай так.

— Что ты за человек такой? — шипит он. — Ты цветы купил?

— Чёрт… Забыл, — бью нервно по рулю.

— В смысле? Быстро езжай за цветами. Лика нервничает.

— Так может успокоишь её вместо меня? — спрашиваю дерзко.

— Не передёргивай, — цокает. — Быстро сюда вместе с клумбой.

Раздражение прокатывается по венам. Растираю лицо руками и разворачиваюсь на ближайшем перекрёстке. Нахожу более-менее приличный цветочный и покупаю любимые Ликины цветы. Конечно, розы.

Через пункт охраны заезжаю в усадьбу Беловых, медленно иду ко входу. Дверь отворяется, и из неё галопом несётся моя девушка.

— Мот, блин. Я тебя потеряла, — запрыгивает на меня с руками и ногами. Целует. От неё всегда приятно пахнет, но голову от этого аромата к чертям не сносит.

— Я тут, — спокойно говорю, оторвавшись от розовых сочных губ.

— Это мне? — делает картинно удивлённое лицо и выхватывает букет.

— Тебе, — отдаю цветы, оглядываясь по сторонам.

— Пойдём скорее, все уже за столом.

Следующие два часа изображаю культурного сына в деловом костюме. То и дело поглядываю на маму. Она похудела. Осунулась. Выть хочется. Просто встать посреди этой столовой, наполненной дорогим китайским фарфором и кучей снобов, и завыть во весь голос. Потому что она умирает у меня на глазах. А сделать ничего нельзя.

Со всеми деньгами, связями — ничего.

Просто ждать. Это конец.

На хера тогда проживать эту жизнь, как мой отец и пресмыкаться перед этими толстосумами, если максимум, что можно сделать в конце — обезболить? Жаль, что не придумали как обезболить душу. Алкоголь — не моё, наркотики — тем более. В сухом остатке только танцы. Но и это не помогает.

Пока смотрю на её потухшие глаза и тонкий образ в дорогом светлом парике, успеваю в кровь искусать внутреннюю сторону щеки. Рука то и дело пытается согнуть вилку.

— Матвей, — обращается ко мне мама заботливо, — почему ты ничего не ешь?

— Ем, не переживай, — берусь за приборы, сглатывая солоноватую слюну.

Мужчины обсуждают государственные дела. Я в них не вникаю, как бы мой родитель этого ни хотел. У них с Беловым какие-то давние совместные проекты и грандиозное политическое будущее.

— Мы после ужина сразу ко мне? — спрашивает Лика, чуть наклонившись. Проводит коготками чуть выше моего колена.

— М-м-м… нет. У меня дела.

— Какие? — морщит носик.

— С Мавроди.

— Ты обещал, Мот, — обижается.

— Как закончу — приеду, — говорю ровно.

Тряхнув ухоженными темными волосами, недовольно отворачивается.

— Из-за чего ругаетесь, молодёжь? — спрашивает отец, отрываясь от важного разговора.