Книга Неверная жена, страница 47 – Лина Коваль

Когда его сорвёт? Даже интересно.

— Доброе утро, — слишком громко выговаривает Матвей.

— Ты можешь так не вопить? — тихо ною в подушку.

— Что с тобой? — обеспокоенно справляется, нависая над кроватью.

— Голова разламывается. Пригласите с собой Машу. Я не смогу поехать, — объясняюсь шёпотом.

— Может, врача позвать? — касается ладонью моего лба, словно проверяет температуру.

Я морщусь от нового приступа.

— Нет. Это бесполезно. Я приняла таблетки, скоро отпустит. Но в любом момент может заново начаться.

— Ясно, — безэмоционально кивает. — Мы тогда на завтрак выходим. Марк, собирайся.

Сын тут же принимается застёгивать сандалии и натягивает кепку.

— Спасибо, Матвей. Покорми его кашей. Он обожает рисовую.

— Без проблем.

Наверное, будь я свободна, мне была бы крайне приятна заинтересованность такого парня, как Матвей. Помимо того, что он безумно хорош собой, он… особенный. Неравнодушный.

То и дело мысли сворачивают в его признание. Сказал, что влюбился.

Это ж надо.

К отношениям в настоящий момент я однозначно не расположена, со своей жизнью бы разобраться.

Само слово «развод» пока вызывает болезненный укол в сердце и чувство вины перед Марком. Как он отреагирует? А что, если Лёша начнёт жить со своей Ангелиной и у них появятся дети? При возникновении в сознании этой картины виски в очередной раз стискивает приступом боли.

Какое бы ни было предательство, воображать человека, с которым ты прожила долгих пятнадцать лет выходящим из роддома с ребёнком, рождённым другой женщиной — это чертовски больно. Вдруг он полюбит нового малыша больше и перестанет контактировать с Марком? Как это отпечатается на будущем нашего сына? Не будет ли он потом упрекать меня в том, что разлучила его с отцом?

И как мне с этим быть?

Через десять минут приходит сияющая Маша. Вид у неё такой цветущий, что я испытываю зависть.

— Ну ты как, подруга? — спрашивает она обеспокоенно.

— Пока никак, — произношу, усаживаясь на кровати. — Чувствую себя дырявой старой калошей.

— Встретила твоих мужиков в ресторане, — смеётся.

Смотрю на неё снисходительно, подняв брови. Моих мужиков? Серьёзно?

— Зовут с ними на корабль. Ты не против?

Чуть задумываюсь, затем решительно вздыхаю и отвечаю:

— Я буду только благодарна. Отпуск у тебя выходит странный, все время свешиваю на тебя ребёнка.

Романова машет рукой, разглаживая складки яркого сарафана.

— У меня было столько этих отпусков, что даже занимательно ощутить себя мамочкой.

— Ты уверена? — пытаюсь разглядеть хоть намёк на раздражение.

— Конечно, отдыхай. Мы разберёмся.

— Спасибо. Будьте там аккуратнее. И следи, пожалуйста, чтобы Марк не снимал панаму. И без верха от купальника не загорай, пожалуйста.

Она заливает смехом.

— Ты за кого из них беспокоишься? — успокоившись, интересуется. — Хорошо, мамочка. Как скажешь.

Марк с Матвеем возвращаются, в руках у сына уже традиционный пакет с едой для меня. Внимательный Андреев снова позаботился.

Весело переговариваясь, они отправляются на пирс, откуда их должен забрать катер. Проводив, кое-как принимаю душ, переодеваюсь в майку с шортами. Боль постепенно угасает, и я начинаю представлять, чем занять свой день.

На солнце, очевидно, лучше не появляться. Минуты тянутся бесконечно, поэтому решаю всё же включить телефон.

Первым делом звоню маме. Отчитываюсь, что отдых протекает чудесно. Выслушиваю миллион указаний, стараясь быстрее попрощаться. От Свободина во входящих только одно сообщение: