Книга Неверная жена, страница 62 – Лина Коваль

— Нет, — выкрикивает он. — Как ты могла такое заподозрить, я не изменял тебе в браке!

Зато изменял мне раньше!

— Все эти два года я боялся тебе сказать. Боялся того, что происходит сейчас, — грустно произносит Лёша.

— Поэтому вёл себя как мудак по отношению ко мне и к Марку?

Лёша увесисто вздыхает.

— Я так сильно переживал, что всё выплывет наружу, у меня возникло что-то вроде депрессии. Не знаю, как объяснить, — задумывается. — Я словно сам захотел, чтобы ты меня бросила, так и не узнав о моем предательстве.

— Ты дождался, я тебя бросаю, — тихо произношу.

На кухне создаётся противный вакуум, мыльный пузырь, который хочется проткнуть пальцем и поскорее выбраться. Подумать только, у моего мужа есть ещё ребёнок! Дочь. Старше Марка на четыре года. Наш сын был для него не первым, пусть даже он и не знал тогда об этом.

— Вика, ты любишь его? — спрашивает муж, грустно глядя в мои глаза. — Того мальчика, с которым была в Турции?

Чёрт.

— Откуда ты… — хмурю брови и тут же поражаюсь догадке. — Маша?!

Лёша отклоняет глаза, в которых я успеваю разобрать отчаяние и боль.

Это настолько выбивает меня из колеи, что становится трудно вздохнуть. Я была готова ко всему. К тому, что он будет размахивать шашкой, кричать, что я шлюха, как сообщила мне моя мать. Ко всему. Но не к тому, что сделаю ему больно, плохо, заставлю страдать. Мы продышали бок о бок практически полжизни. Лёша для меня кто угодно, но точно не чужой.

— Как сейчас Юля? — узнаю, сглотнув ком в горле. — Ты ей помог?

— Да, — кивает. — Уже лучше.

— Ты часто с ними видишься?

— Раз в одну-две недели.

— Ясно.

— Деньги Марка я верну, Вика. Обещаю.

— Уж будь так добр, — еле слышно проговариваю.

Лёша поднимается и быстро обходит стол. Присаживается рядом со мной на колени, обнимает ладони, которые я тут же вырываю из его рук, отворачиваясь.

— Вика… Вик… Свободина моя, — начинает тараторить, уперевшись лбом в мою ногу. — Ты сейчас в эйфории, но ведь она закончится. Закончится и непонятно, что будет дальше. Любое помешательство заканчивается и остаётся жизнь. Такая, как у нас с тобой. Этот дом, — поднимает голову и озирается. — Наша семья.

— С-е-м-ь-я, — повторяю глухо.

— Я осёл. Оступился, не сказал, боялся вас потерять. Но я тебя люблю. Всю жизнь любил и дальше буду.

По моим щекам в открытую льются слезы, но я уже не скрываю их.

— Лёша, — тяну. — Я не чувствую тебя, твоей любви. Давно. Не чувствую с тобой себя женщиной, а я поняла, что для меня это важно! Дело не в… ком-то другом. Дело во мне, понимаешь? Я так больше не могу!

— Подумай хорошо, Вик. Подумай. Я тебе сказал когда-то, что всё тебе прощу. И это правда!

Выскальзываю из-под его рук и ухожу в ванную комнату на первом этаже. Утираю слезы, умываюсь ледяной водой и меняю полотенца на чистые. По пути запускаю стирку.

Выйдя из ванной, встречаюсь с Лёшей.

— Развесь бельё, как только выстирается. — Хорошо.

— Я поеду. Мы у мамы пока поживём.

Натягиваю обувь и хватаю пакеты. Дёргая за ручку входной двери, слышу последние фразы:

— Вика, я тебя буду ждать. Одумайся. Давай всё сохраним!

Игнорируя, выхожу на улицу. Иду за ворота к припаркованной машине и укладываю пакеты в багажник. Рядом останавливается тонированный мерседес с мигалками, из которого выходит высокий человек, довольно приятной наружности.