Книга Моя Мия. На осколках первой любви, страница 83 – Лина Коваль

В саднящем горле вдруг становится сухо, внутренности гореть начинают.

— С какой? — внимательно осматривает моё лицо и останавливается на вновь пересохших губах.

— С Анжелой Поповой.

— Ясно, — кивает Мирон, размещая руки в карманах.

На секунду прикрываю глаза.

Словно калейдоскопом один за другим кадры из нашей недавней поездки. Как спали в обнимку, рисовали Сашу, первую любовь Галины Сергеевны, в баню ходили, потом… целовались ночью. И в машине на следующий день тоже.

Словно волной всё смывает.

Снова чужие.

Может это вообще всё, что нам суждено?.. Сжимаю кулаки от злости.

— Ты сказать что-то хотел? — спрашиваю, подскакивая на месте.

— Увидеть хотел, — отвечает он спокойно.

— Увидел?

— Да.

Раздражённо качаю головой и резко отворачиваюсь.

Прикрываю лицо ладонями. Дышать нечем, несмотря на свежий морозный воздух.

Каждый ведь сам решает. Так?

Терпеть или нет. Энж терпит. А я?

Готова вот также… не задавать вопросов… Встречать с улыбкой?

Папа всегда говорил, что я единственная, а тут как получается? Вторая? Ждать? По окнам бегать ночами?..

Потом снова не спать… С ума сходить?

Под ногами у Мирона скрипит снег. Он прижимается сзади и крепко обнимает под грудью. Опускаю глаза на мужские руки.

— Ну, что опять? — шепчет он на ушко.

Кончиком холодного носа ведёт по горящей щеке.

— Ты… расстался с Ладой? — спрашиваю тихо.

Крепкое тело становится каменным.

— Всё не так просто, но я решу этот вопрос, — отвечает он, тяжело вздыхая. — Сказал же.

— Решишь? — скидываю с себя его руки с отвращением.

— Как и обещал. Дня не прошло. Так дела не делаются, Мия.

Это просто невозможно.

— А как делаются?.. Ты… у неё сегодня ночью был? — взбешено интересуюсь.

— Блядь, — рычит он над ухом.

— Уходи, — кричу, кажется, на всю улицу.

— Мы договорились, что ты дашь мне время. А я — тебе.

— Видеть тебя не хочу, — разворачиваюсь и отталкиваю от себя.

Оба направляем взгляд на подъезжающий со стороны ворот внедорожник.

Боже, Лёва…

Просто «место встречи изменить нельзя». Снова смотрю в прозрачные глаза.

— А его хочешь, да? — тихо выговаривает Громов. — Видеть.

Делает шаг назад.

— Да, — киваю мстительно. — Его. Хочу.

Резко очерченные губы складываются в ленивую усмешку. Широкие плечи взлетают от горького вздоха.

— Пиздец. Ну беги, тогда, — цедит он ядовито. — Жестокая Карамелина.

Вспыхиваю. Сердце коркой покрывается.

Практически не дыша, наблюдаю, как Мирон разворачивается и широким шагом направляется в сторону своего дома. Проходя мимо Демидова, поднимает приветственно руку.

Всего на секунду отворачиваюсь к машине и судорожно всхлипываю. А потом хватаю сумку, стремительно бегу к внедорожнику.

— Привет, — пытаюсь улыбнуться, забираясь в тёплый салон.

— Привет, Ми, — Лёва сгребает меня в медвежьи объятия и смачно целует в губы. — Что-то дружок твой зачастил? Я начинаю волноваться, — говорит равнодушным тоном.

Прикрываю глаза, пытаясь справиться с сожалением.

Мажу взглядом по соседскому дому.

Может, не права я?.. Не надо было с плеча рубить?..

Любовь к Громову словно птичка в клетке по сердцу мечется. Выхода ищет.

— Кофе, — предлагает Лёва.

— Спасибо, — улыбаюсь. — Ты стаканчик подписал. Здорово.

Разглядываю надпись «Ми» на белом картоне.

— Ага. Пока ждал, заняться было нечем, — внимательно смотрит, как я отпиваю кофе. — Пообедаем вместе?

— Нет, — мотаю головой. — Я с подружкой в ресторане недавно была.