Книга Мой Однолюб. В его сердце другая, страница 6 – Лина Коваль

Нельзя позволять очень неприятному невзаимному чувству снова всплыть со дна. Я уже не маленькая девочка, чтобы вздыхать по мальчикам, которые не обращают на меня внимания.

Наведя порядок в собственной голове, выбираюсь из моря и пока иду до наших лежаков, кожа успевает высохнуть. Пытаюсь не слишком показать своё разочарование, увидев, что Соболев снова ушел, оставив на шезлонге серебристую зажигалку.

Подхватываю её и сжимаю в ладони. Обращаю внимание, что мой коктейль практически выпит.

— Тая, — восхищенно кричит Соня. — Ваня согласился! Согласился, представляешь?.. Вечером мы идем на дискотеку!..

— Привет, малышка. Одна тут отдыхаешь?

Оборачиваюсь на мужской голос и морщусь, будто увидела что-то тухлое. Потому что прямо передо мной взрослый мужчина лет так под сорок. Лысоватый и с внушительной трудовой мозолью на животе, как говорит мама. А учитывая, что отцу в апреле исполнилось тридцать девять, подобное обращение, подкрепленное сальным взглядом, даже невзирая на внешность, выглядит для меня как что-то мерзкое и противоестественное.

— Хочешь коктейль?

— Нет, — грубо отрубаю и отворачиваюсь к бару.

Очередь к бармену движется крайне медленно, поэтому складываю руки на груди и озираюсь по сторонам в поисках Соболевых. На секунду зависаю, чтобы полюбоваться открывающимся передо мной видом. Огромный подсвечивающийся бассейн, вокруг которого расставлено более полусотни столиков, ровно подстриженный газон и чудесная набережная.

— Меня Владимир зовут, — опять слышу сзади. — Можешь просто Вовой звать.

Полоски обнаженной кожи между светлой джинсовой юбкой и белым укороченным топом, кто-то касается, и я вздрагиваю. Пугаюсь, конечно.

— Привет, — нахмуривается Соболев.

Серо-зеленые глаза внимательно исследуют моё лицо.

— Привет, Вань, — с облегчением отвечаю и посматриваю на своего соседа.

Тот пьяно усмехается.

— Пристаёт? — играет желваками на скулах Иван.

— А? Нет-нет, — улыбнувшись ему, обращаюсь к освободившемуся бармену и показываю ему свой браслет. — Мартини Асти, пожалуйста.

Чувствуя на себе недовольный взгляд трезвенника Соболева, неловко выдаю житейскую мудрость:

— Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким умрет.

Замечаю, как чуть обветренные, ярко-красные губы растягиваются в ухмылке. Его лицо словно озаряется.

— Ну-ну, — отвечает Ваня, наконец-то убирая ладонь с моей талии и размещая её в кармане черных спортивных шорт.

Становится чуть прохладнее.

Я забираю бокал с манящими взрывающимися пузырьками в шампанском и, отходя от стойки, не выдерживаю.

— До свиданья, дядя Вова, — прощаюсь с пузатым извращенцем.

Под дикий хохот бармена удаляемся из бара.

Стараясь не обращать внимания на взгляды, лавируя между столиками, покачивая бедрами.

— А где Соня? — спрашиваю Соболева.

Сталкиваемся быстрыми взглядами.

— Мы в беседке, на аллее за детским клубом сидим. Пойдём.

Горячая рука снова обжигает поясницу, и я недоуменно закусываю нижнюю губу. От бокала пахнет весельем и сумасбродством, а меня малость потряхивает от раздражения, потому что к подобной хаотичной, несогласованной тактильности я не очень привыкла. Хотя для Ивана это в порядке вещей.

— А вы давно здесь? — спрашиваю, пытаясь всё же незаметно отстраниться.

— Третий день.

— Ясно, — киваю и опускаю глаза, рассматриваю широкие лямки розовых босоножек на небольшом устойчивом каблуке и неровную каменную дорожку, по которой мы направляемся в сторону беседки.