Книга Мой Однолюб. В его сердце другая, страница 94 – Лина Коваль

Я нетерпеливо освобождаю член из трикотажного плена и обхватываю пальцами у основания, любуясь тем, как внушительно смотрится его желание.

— Что думаешь? — спрашиваю, устраиваясь на полу между широко разведенных ног.

Ваня приподнимается, тянется к моему лицу и нежно заправляет волосы за ухо. Затем мельком проходится по пылающей щеке и оттягивает большим пальцем нижнюю губу. Я послушно прикусываю его, распаляясь все больше.

— Думаю, что ты сильно недорабатываешь, малыш.

Наша жизнь быстро встает на привычные рельсы.

Я снова исправно посещаю университет, а Ваня много работает. По вечерам он отвозит меня на репетиции, а после них мы едем домой и остаемся только вдвоем. Мое любимое время, наполненное смехом, нежностью и, конечно, яркими оргазмами.

Благодаря Яне Альбертовне мы даже налаживаем отношения с мамой. Конечно, без выяснений и без обсуждений того, что произошло.

Тема Софьи Третьяковой и Адель остается закрытой.

Мама максимально загружает себя сменами, начинает давать лекции в медицинском институте и записывается в студию танцев. Внешне выглядит еще лучше, чем прежде, но ее предательски выдают глаза.

Мне многое хочется обсудить с ней, поговорить, съездить вместе на могилу к папе в Каменку, но сделать этого я не могу. Просто боюсь очередной неадекватной реакции и агрессии.

День, когда проходит областной конкурс красоты, выдается морозным и очень нервным. Как это часто бывает — все идет шиворот-навыворот. Мое финальное платье девочки-костюмеры перешивают уже на мне, потому что я отчего-то прибавила в весе и талия увеличилась на несколько лишних сантиметров.

В большом зале собралась наши семья и друзья. Адель, с которой мы поддерживаем общение, тоже хотела приехать, но я попросила ее остаться дома. Испугалась реакции мамы.

Яна Альбертовна, предусмотрительно отказавшаяся от места в жюри, открывает вечер торжественной речью. Ведущий искрометно шутит и объявляет конкурсанток.

Заветные лента и корона в конце достаются мне. Как и внушительный денежный приз. Но самая главная награда, как это обычно и бывает, ждет меня дома, куда мы приезжаем уставшие и счастливые.

В центре гостиной в большой белоснежной коробке с красным бантом нахожу пыхтящий и мило сопящий сюрприз.

— А-а, что это за чудо? Я умру от восторга, Вань!

Беру чудо на руки и перебираю мелкие кудряшки цвета молочного шоколада. Осторожно пожимаю лапу. Пушистый щенок мило сопит мне в ладонь и жмется к груди.

В душе лютый восторг и щемящее чувство нежности.

— Лабрадудль, — произносит Соболев.

Сложив руки на груди, улыбается.

— В первый раз слышу. А как мы его назовем?

— Полкан.

Оба смеемся, разглядывая сопящее облако на моих руках. Полкан ему точно не подходит.

Ваня с улыбкой за нами наблюдает, а затем подмигивает и сообщает:

— Они очень дружелюбные, но, конечно, плохие охранники.

— Странно, что ты выбрал что-то «плохое», — подтруниваю.

Он садится рядом и тоже гладит щенка, а затем смотрит мне в лицо.

— За безопасность нашей семьи отвечать буду я. Между прочим… эти собаки обожают маленьких детей.

Я смущаюсь.

— Ну каких детей? К твоей занятости нам только детей не хватает. Мия вот родила и ничего не успевает. Ни поспать, ни помыться нормально. Вчера звонила, жаловалась и сегодня на конкурс не пришла.

Ваня закатывает глаза, приближается и, пощекотав макушку лабрадудля — слово-то какое! — ласково целует меня в губы.