Книга Рецепт от безумия, страница 146 – Сергей Анатольевич Соболенко

Мебель не ломай! Тебе интересно почему? А ты знаешь, сколько научных трудов написано на эту тему? Сколько бумаги испорчено, сколько выброшено народных денег? А сколько званий, от профессоров до академиков, защитили на эту тему? Сколько аппаратуры и препаратов, сколько цехов работают? Ну, вы, ребятки, и идиоты! Вас же самих лечить надо от тупоголовия! Ведь было ясно сказано — под подушку! И вы думали, что все уничтожат, всех разгонят, перестанут платить огромные зарплаты, лишат званий, объявят научные труды недействительными? Идиоты — и больше ничего!

Я сел на лавочку, зажав голову руками. Стальной обруч вокруг черепа напомнил о прожитой жизни.

Не знаю, с чем связать дальнейшие события, то ли с нашей поездкой в Минздрав, то ли просто с глупостью военкоматов — зачем им человек, отсидевший срок, которому несколько месяцев осталось до двадцати восьми?

Все же жизнь потихоньку налаживалась. В ней присутствовал Григорий Андреич, Игорь, Гончаренко, ребята — мои и их, ведь каждый кого-то учил. За нами ходили хороводы молодых ребят, жаждущих знания. Были разные, иногда попадались такие, которым готов был отдать все. Трудно было со временем, да и с деньгами. Ребята — кто учился, кто работал. Конечно — ни времени, ни денег. Они находили и то, и другое, платили за тренировки, поддерживая нас, и трудились. У Гончаренко, Игоря и меня двери вообще не имели замков. В квартире всегда была масса людей. Но со временем становилось легче.

Старшие ученики старались не пускать пустых людей и больных сначала пропускали через себя.

Советская власть на день рождения преподнесла мне просто чудный «подарок». Свой день рождения каждый раз жду с ужасом. Даже если не хочется, чтобы знали, когда он, все равно узнают, в особенности больные. Есть люди, которых очень жду, в основном это ребята из спортзала и старые друзья. Но больные… От них всегда открещиваешься и с радостью мечтаешь не увидеть никогда. Каждый больной понимает, что я отдал ему очень много сил и здоровья, но всякий раз они обижаются. Не помню никого. Хотят они или нет, хочу я или нет, но по всем законам я должен о них забывать. И когда приходят поздравлять человек триста больных, становится плохо. Может быть, что и печально. Далеко не каждый больной может стать другом. Кажется, что все болезни хором набрасываются в один день в этих поздравлениях — все болезни, которые уничтожил за свою жизнь.

"Что за физиономия? А — это рак!.." — проносится в мозгу. И вот так приходят поздравлять целыми толпами" Желудочно-кишечные тракты, Раки, Язвы, Диабеты и всякая остальная Жуть.

Когда справился со всем этим и мы веселой толпой сидели в комнате — друзья и ученики, — в незапертую дверь зашла Татьяна. В одной руке она держала сирень, в другой — бумажку. С первого взгляда было ясно, что бумажка — официальная. Как всегда, испуг кольнул сердце. Жена разулась, зашла на ковер. | — Повестка! — дрожащими губами произнесла она.

Куда? — не понял я Андреич взял у нее из рук бумажку, внимательно прочитал и бросил на стол.

В армию, Сереженька! — сказал он. — Съезди еще в ООН — и на Курильские острова пошлют!

И шо ж теперь? — спросил Игорь, усиленно жуя. День рождения был испорчен. Все менее близкие начали потихонечку расходиться. А я сидел, тупо уставившись на бумажный лоскутик. Когда щелкнул дверной замок, я пришел в себя. Оглянувшись, увидел самых близких друзей и учеников.