Книга Рецепт от безумия, страница 29 – Сергей Анатольевич Соболенко

Да вот, паспорт потерял…

Боже! Что здесь началось! Как будто я — не живой человек или как будто я этот паспорт закопал где-то специально. Когда майор узнал, что уже прошло три года, он даже радостно потер ладони.

Ну, рассказывай, — приказал он.

И я рассказал. Он долго слушал, потом вдруг понял, что я — бесполезный вариант, махнул рукой и, накатав на бумажке какую-то записку, заклеив и расписавшись, подал ее мне:

Второй этаж, тридцать восьмая комната.

Я кивнул головой и вышел.

Постучав в комнату, я отдал записку. Какая-то женщина распечатала ее, взглянув — усмехнулась. И тут началось самое страшное. Мне не нужно было принести справку только от дедушки Няма. Очевидно, потому что майор в его существование не поверил. Нужна была даже справка, что я действительно являюсь сыном своей матери, и ее почему-то должен был выдать начальник ЖЭКа. Он же должен был выдать справку, что моя мать согласна прописать меня у себя.

Начальник ЖЭКа удивился, но послал меня за матерью. Мать клятвенно уверила его, что я ее сын, и расписалась под тем, что согласна меня прописать у себя. Но начальник ЖЭКа сказал, что прописать он может только в том случае, если я устроюсь на работу. Я целую неделю бродил по городу и нашел идиотское, но все же подходившее мне место работы. Но там мне сказали, что без прописки принять меня на работу не могут.

И тут я понял, отчего хохотал майор. Похохотав немного в одиночку, я пошел к майору. Там у него мы похохотали вдвоем. Нахохотавшись вволю, майор сказал, что, если я в ближайшие три месяца не устроюсь на работу, меня посадят за тунеядство. Потом майор уже хохотал один. Мне было не до смеха. Потом я ему сказал: "Ну, вы же начальник паспортного стола…" На что он мне ответил: "Ну и что?" Оказывается, есть безвыходные положения.

В тридцать восьмой комнате я поинтересовался, сколько же мне дадут. Мне сказали, что я могу отделаться штрафом. Тогда я поинтересовался, где же взять деньги. "Деньги? — спросила грозного вида женщина в лейтенантской форме. — Деньги у нас зарабатывают честным путем". С чем я согласился, сказав ей, что готов хоть сейчас, но не дают. "Неправда, тунеядец!" — Она грохнула кулаком по столу, гневно сверкнув на меня глазами. Я пожал плечами и побрел домой.

Впрочем, справки я уже собрал почти все. Была даже такая, что я не болен сифилисом. И о том, что у меня нет собаки, чтобы я потом не подал прошение на расширение жилплощади.

Я пришел к маме и долго рассказывал ей и Серафимычу о неразрешимых проблемах. Я был готов уже прощаться, но тут великий маг и чародей — а он им оказался! — Серафимыч упорхнул к соседям звонить по телефону.

На следующее утро хохочущий майор выдал мне паспорт с пропиской.

— Держи, комсомолец! — хохоча, сказал он.

После этих слов я понял, что у Серафимыча какая-то тайная связь с комсомольцами. Может быть, даже с комсомольскими вожаками. В общем, я опять лишний раз ощутил свою несостоятельность.

— Так вот, — сказал карлик свирепого вида, дико вращая глазами… Я — маленького роста, страдаю от этого, чуть-чуть. Себя считаю лилипутом, но уж если кто ниже меня, то это должен быть карлик. Мой же начальник был грозным карликом.

Ты, — сказал он мне, — прошел у нас уже месячные курсы и технику безопасности. И я… Понимаешь? Я, — свирепо рявкнул он, — доверяю тебе компрессор! Слышишь? Компрессор!