Книга Бывший 2. Роди мне сына, страница 13 – Лина Коваль

— Это да, — кивает Батюшка. — Наслышан. Из маркетинга с утра спустили односторонний приказ — записать блок с Артемием и отследить рейтинги. Только потом примут решение по тебе…

— Блок? — выкрикиваю, вскакивая с места.

Прикрываю глаза ладонью.

Блок. Целый блок.

Пять эфиров.

Почти вся следующая неделя.

— Прости, Стоянова. Решение будет приниматься наверху по итогам информации с пиплметров (прим. авт. — устройство для проведения исследований ТВ аудитории) и авторитетного мнения основных рекламодателей.

— Но почему? Я не понимаю, Анатолий Аркадьевич? Вы говорили — все довольны. Рейтинги отличные. Что не так?

Развожу руками и часто дышу. Несправедливость съедает изнутри. Она встает комом в горле, до слёз.

— Не знаю, Вера. Я ведь человек Славы. Сам думаю, как бы на месте остаться. Но у меня создалось стойкое ощущение, что этот вопрос от тебя ждут там. Заданный лично.

Батюшка поднимает руки с вытянутыми указательными пальцами, имея в виду пятый этаж и Адриана.

— Я не собираюсь этого делать, — мотаю головой. — Просить к нему я не пойду. Не дождется.

— Тогда я тебе не помощник, — грустно выговаривает Анатолий Аркадьевич.

Судорожно собираю мысли в кучу.

Больше, чем проигрывать я не люблю только ждать… Ждать, пока кто-то вершит твою судьбу, и хладнокровно пытается сломать.

Внезапная мысль озаряет.

— Вы… вы ведь можете дать мне репортаж для другого проекта? — хитро уставляюсь на своего руководителя.

— Не думаю, — усмехается он.

Протирает лысину платком.

— Пожалуйста, — настаиваю. — Анатолий Аркадьевич, миленький! Я возьму Марселя и не буду здесь отсвечивать. Никто не узнает.

— А голос за кадром?

— Голос за кадром пустим дикторский. Гриши Перевалова, например. Я договорюсь.

Подхожу к нему и нависаю сверху. Заботливо убираю какой-то волос с пиджака. Жду…

— Ладно. Что ж я не человек, что ли? — Анатолий Аркадьевич чешет подбородок и машет рукой. Я хлопаю в ладоши. — Смотри. За городом сейчас проходит фестиваль бардовской песни… Палатки, гитары, веселье… Сама понимаешь…

— Какой идиот проводит фестиваль в феврале? — удивляюсь и тут же ёжусь от холода, представляя себя в лесу.

Врач, конечно, рекомендовал прогулки на свежем воздухе, но вряд ли подозревал о степени моей ответственности.

— Какой идиот?.. А вот ты нам и расскажешь, Стоянова. Ты нам и расскажешь!..

— Ты уверена, что это хорошая идея? — спрашивает Марсель, наблюдая, как я застегиваю слитный комбинезон ярко-красного цвета.

Вещица слишком вызывающая и заметная, но более теплой и не продуваемой верхней одежды в моем гардеробе просто не нашлось. Эта и то в наследство от старой рекламной кампании досталась.

Зимний фестиваль бардовской песни проходит на чудесной базе отдыха под волшебным названиваем «Лесная сказка». Чудесной — в прошлом!.. Сейчас же есть ощущение, что «сказка» закончилась, а остался только лес и несколько полуразрушенных зданий.

В старом холодном клубе оформлена импровизированная сцена, на которой по очереди выступают приезжие поэты-песенники. Пока я веду беседу с одним из организаторов — Петром Борисовичем, Марсель оперативно делает общие кадры сидящих в зале гостей с разных ракурсов.

И зачем Батюшке этот цирк понадобился?..

— У нас тут все, милейшие люди, Верочка.

Недоверчиво озираюсь и, заметив подвыпившего грузного мужчину, слегка улыбаюсь Марселю.